И завтра обязательно случится что-то хорошее, уговариваю я себя. Обязательно случится что-то хорошее.
В тот момент я уже понимал, что ничто не держит меня здесь. Наверное, впервые я осознал это, когда сжимал в ладонях окровавленную голову Дианы или когда тянул рыжие от крови руки к окружившим машину милиционерам и «скоропомощным» докторам.
Заканчивался год, оказавшийся для меня по всем меркам хорошим и даже отличным. Дела шли в гору, красота Дианы расцветала с какой-то даже пугающей, нечеловеческой силой, и у меня каждый раз перехватывало дух, когда я видел идеальный профиль своей жены. Дочь являла миру свои немалые способности в области, разумеется, прекрасных искусств – видели бы вы, как она сидит за роялем: маленькая, серьезная, с прямой спиной – вылитая маленькая графиня! Вместе с Дианой они рисовали, пели, причесывали друг друга «на брудершафт», мой дом был… Сколько боли заключено в коротком слове «был» – и это не просто красивые слова. Что толку! Моего дома больше нет. И какая разница, в какую форму я облекаю эти слова? Все это бессмыслица, потому что любые слова утрачивают силу, сталкиваясь с действительностью.
Все изменила случайность – мой водитель Роман неожиданно заболел, и я отпустил его домой. В тот день мы с девочками собирались на выставку, и Диана с Полиной решили навестить перед этим бабушку. Именно в тот день, ни раньше ни позже. Пять минут на такси, пять минут длиной в бесконечность, оставившие от моих девочек лишь воспоминания. Потом я долго думал, лежал и думал ночами, пытаясь представить, каково это – попасть в аварию. Мне хотелось понять, сильно ли они страдали, и мысль о том, что мои девочки погибли мгновенно, утешала меня.
Именно эта мысль позволила мне продержаться так долго, чтобы организовать прощание, поминки, девять дней и сорок, полгода, год, установить памятник, напоминающий о море, солнце и всем том, чем для меня являлись мои девочки. О жизни.
Я постоянно говорил себе, иногда вслух: им не было больно, им не было страшно. Они не успели испугаться. И это меня держало, только это. Единственное мое желание – сжать, словно пружину, время и снова объединиться с ними, моими любимыми девочками.
Завтра. Завтра. Завтра, в котором ничего нет, такое пустое, как мыльный пузырь.
Я оставил на старой квартире все, кроме книг, в том числе и будильник. Необходимости приобрести новый так и не возникло. Не важно, когда я ложусь – все равно просыпаюсь в семь. Даже если все еще хочу спать.