— Почему нет? — не стал спорить
Ерёма.
А ведь в этой ситуации он выглядит
более выигрышно, чем мой работодатель. Тот только суетится и
обещает, но не более того. Ерёма же харизматичен, не отнять.
При этом бесят оба. Глаза бы мои их
не видели.
Красивая девушка картинно поставила
пистолет на предохранитель, текучим жестом убрала его под мышку,
где он был совершенно незаметен, и взялась за шар. Её спутники
последовали показанному примеру, снова расхватав свои стаканы.
— Стрелять не станут, — задушенно
сообщила с дивана Шелестова. — Не быть нам героями криминальной
хроники.
— И шут с ней, — подала голос Вика. —
Зато и в прозекторской прописываться не придётся. Уже неплохо.
— Я там как-то раз побывала, —
пискнула Таша. — Там холодно и формалином пахнет. Меня потом
стошнило!
— Тебя стошнило от того, что ты жрёшь
восемь раз на дню, — резонно возразил ей Жилин.
— Истинно так, — подтвердил Петрович.
— А пепельницу можно попросить?
— Теперь я понимаю, Киф, почему ты на
работу не каждый день ездишь. Эту трескотню больше получаса
выдержать невозможно, — неожиданно спокойно сообщил мне Валяев. —
Но, с другой стороны, с такими друзьями не скучно.
— Что да — то да, — признал я. — И
когда мы в конце концов окажемся все в одной палате, то тогда и
наступит конец света.
— Вынужден вас расстроить, конца
света не состоится, — развёл руки в стороны Ерёма. — Это убыточное
предприятие. Совершенно нерентабельное. Причём для абсолютно всех
заинтересованных лиц.
Валяев рассмеялся, но глаза у него
при этом были такие, что у меня мороз по коже прошёл. Наверное, так
смотрит кобра перед атакой — холодно, расчётливо, заранее получая
удовольствие от предстоящего убийства.
— Шутка, — хлопнул в ладоши
Ерёма. — Конечно, это шутка. Кто знает промысел высших сил? Никто.
Не дано нам, смертным, постичь планы и мудрость тех, кто создал
этот мир.
— Зато мы, смертные, придумали
атомную бомбу, — усмехнулся я. — Две-три почти синхронно нажатые
красные кнопки, и лет через двадцать до промысла высших сил уже
никому не будет дела, кроме разве что тараканов. Остальные все
вымрут. Кто от радиации, кто от ран, кто от голода, а остальных
добьёт ядерная зима.
— Ты назвал меня «схоластом»? — почти
весело спросил у Валяева Ерёма. — Ну-ну.
— У тебя пять минут, — буркнул тот. —
Киф, жду тебя у входа.