В темном, холодном квадратном холле витал противный запах плесени. Вся отделка была разрисована под дерево тускло-рыжеватой краской.
– Так испортить великолепную старую обшивку! У кого только рука поднялась?! – вскипел отец.
За дверью по левой стороне мы обнаружили оклеенную темно-красными обоями комнату с большим камином. Несмотря на славное маленькое окошко, выходящее в сад, мне стало жутко. Отец, встав на цыпочки, стукнул по потолку.
– Подвесной! Господи, до чего же испоганили дом викторианцы!
Другой ход из холла вел в просторный зал, теперь у нас там гостиная. Мы с Роуз бросились к окну и залезли на широкий подоконник. Отец открыл тяжелые створки. Ров! В неподвижной воде отразились наши лица. Отметив внушительную толщину стены, отец объяснил, что дом возведен на развалинах замка при Стюартах.
– Когда-то он был прекрасен… Вернуть прежнюю красоту еще можно. – Взгляд отца устремился вдаль, к линии горизонта за скошенным полем. – Только представьте, какой замечательный вид тут открывается летом: от самого рва – золотое море пшеницы!
Обои в зале он разнес в пух и прах. Якобы на них не узор, а гигантские расплющенные жабы. Верно подметил. Еще здесь имелся уродливый камин, облицованный плиткой табачного цвета. Правда, пейзаж за ромбовидными окошками был чудесен: пышный зеленый сад, озаренный закатным светом! А в ров я просто влюбилась.
Пока мы с Роуз махали своим отражениям в воде, отец по короткому коридору перешел в кухню.
– Свиньи! Свиньи! – донеслись до нас его громкие возгласы.
Сперва я решила, что он нашел живых поросят, но, как выяснилось, речь по-прежнему шла о жильцах-вандалах. В кухне действительно творилось ужасное: сплошь перегородки, перегородки!.. В одном из закутков, видимо, держали кур. Обширный подвесной потолок провис, лестница и шкафы для посуды, как и холл, были выкрашены в рыжий. Больше всего меня расстроила груда тряпья и соломы – тут явно ночевали бродяги. Я отошла от нее подальше и очень обрадовалась, когда отец, завершив осмотр, отправился наверх.
Спальни не сильно отличались от комнат на первом этаже: те же подвесные потолки, жуткие камины, кошмарные обои. И все же одна из комнат мне понравилась – из нее открывался проход в круглую башню! (Здесь теперь наша с Роуз спальня.) Отец толкнул дверь: заколочена. Вернулись на лестничную площадку.