Зло также трансцендентно, как и Бог. Оно – есть. И о нём больше нечего сказать.
Грех можно искупить, хотя бы, в сознании его совершившего, зло
– вне искупления.
Может ли существовать сознание вне смысла и содержания? Как поэзия? Искусство?
В будущем всегда возможен фермер с топориком …
К революции готовы лишь те, кто верит в возможность изменения себя и условий своего существования. Большинство стремится сохранить существующее настоящее.
Социальность оформляет характер, обусловленный генетикой.
Человек формируется в виртуальном мире собственного самосознания. В реальный мир он лишь проецируется различными гранями своего «внутреннего человека», часто случайными.
Подлинное бытие для человека всегда вне времени. Небытие – всегда во времени. /См. все основные религии./
О переживании времени: В рае время отсутствует, но для человека он «всегда в прошлом». Будущее «никогда не наступает», но всегда связано с настоящем, т. е. – »вечное начало» времени. Бессознательное – вне времени, но лишь как ментальная конструкция.
Человек живёт в вечном процессе инициализации, следствием которого является изменение его социального статуса – его «вещной оболочки» при неизменности психологической основы происходящего.
Угнетает не одиночество, а самоощущение ненужности.
Абсолютность закона – такая же условность, как и традиции. Дело в привычности исполнения.
Суд Линча и суд присяжных – явления одного порядка. И там, и там, осуществляют исполнение непрофессионалы на основе эмоционального впечатления и традиции. Различие в уровне аффективности.
Время события, как минимум, есть продукт произошедшего события. Нет события – нет времени. Пространство всегда существует во времени? Или является сценой для развёртывания события?
Если общество не соответствует теории, то что-то из них нужно изменять. Или: и то, и другое. Примеры: деятельность Христа, Ленина.
Чтобы разрушить культуру, не надо атомной бомбы. Достаточно свободы и толерантности в бесконечности разговоров о них.
Современная философия и литература, по существу, выродились в разновидности игры в бисер, а журналистика – в поприще дилетантов «фельетонической эпохи», во взаимозависимой гармонии друг с другом.
Для греков будущее всегда оставалось за спиной, но к прошлому обращено было лицо: