3) на базе консолидации каждой из групп вокруг самодостаточной языческой религиозной основы выделяются центры притяжения;
4) этап региональной кластеризации культур: наиболее сильные групповые культуры распространяют своё доминирующее влияние на соседние группы, определяя, во многом, их культурные доминанты развития; при этом их самобытные культурные традиции не подавляются;
Распространение культурной экспансии идёт либо мирным путём через торговые отношения, но чаще военным путём. Характерно, когда сюзерен группы берёт на себя функцию распространения насаждаемой культуры внутри своей группы, в том числе и насильственным путём. Примерами могут служить политика Александра Македонского на Востоке, христианизация Киевской Руси Владимиром, культурный катаклизм в России Петра Первого. Для нынешнего времени более характерна деятельность групп влияния – части элиты общества получившей воспитание и образование в русле доминирующей культуры. Особенно переход этих групп на язык доминирующей культуры: в Средние века английский двор говорил на французском языке, что оказало существенное влияние на характер английской культуры. Россия до Петра испытала явное польское влияние, а после него последовательно пережила сначала голландское, затем немецкое и, наконец, французское влияние, что привело к формированию в русском обществе двух культур: верхней – дворянской, затем дворянско-разночинной, и крестьянской-низовой, затем, отчасти, городской, мещанской.
Культурное взаимодействие между ними было достаточно слабым: сверху презрительно-снисходительным, отчасти этнографическим; снизу – недоверчиво-обозлённым. Этот разрыв культур явился одним из движущих мотивов к революциям начала ХХ века. В Германии разрыва такого рода очевидно не было. Противоречия между вехами и основной массой населения носили отчасти экономический характер, отчасти политический, о представительстве во властных структурах. Отсюда, революция 1918 года была сравнительно бескровной и не вылилась в гражданскую войну.
В России вопрос стоял более кардинально: “о справедливости”. Ситуация, близкая к российской, была и во Франции перед Французской революцией. Там тоже было противостояние двух культур. И по степени “кровавости” французская революция не уступала, а, быть может, и превзошла русскую, учитывая масштабы государств.