Вы, конечно, помните, что за голову Робина Гуда назначили награду в двести фунтов и о том, что шериф ноттингемский поклялся самолично поймать наглеца. Однако шериф еще не знал, какой отряд имеется у Робина в Шервудском лесу, и думал, что может арестовать его, как любого другого, преступившего закон. Потому он назначил награду в восемьдесят золотых тому, кто приведет Робина на суд. Но жители Ноттингема знали о Робине Гуде и его делах больше, чем было ведомо шерифу. Многие из них смеялись при одной мысли о том, как станут предъявлять отважному Робину приказ шерифа, ясно и дураку – такая работа, кроме разбитой макушки, ничего не сулит. Прошло две недели, а желающих предложить шерифу свои услуги так и не нашлось.
– Хорошую награду назначил я любому, кто приведет мне Робина Гуда, так почему же никто не хочет взяться за это? – недоумевал шериф.
Один из приближенных, услышав эти слова, обратился к нему:
– Повелитель, тебе, как видно, неизвестно, какую силу имеет Робин Гуд и как мало ему дела до предписаний короля и шерифа. По правде говоря, никто не хочет браться за это дело, потому что всякий боится остаться с поломанными костями, а то и вовсе с разбитой головой.
– Значит, все ноттингемцы – жалкие трусы! – воскликнул шериф. – Хотел бы я глянуть на того, кто посмеет ослушаться приказа повелителя нашего, короля Гарри! Клянусь гробницей святого Эдмунда, я повешу его на высоте сорока локтей! Что ж, если никто в Ноттингеме не хочет получить восемьдесят золотых, я поищу в других местах, должны же быть в земле нашей храбрецы!
Он призвал к себе гонца, которому особенно доверял, и приказал седлать лошадь и готовиться ехать в город Линкольн, чтобы отыскать там того, кто примет предложение шерифа. В то же утро гонец отправился исполнять поручение.
Солнце ярко освещало пыльную дорогу, что вела из Ноттингема в Линкольн, белея по холмам и долам. Пыльна была дорога, и пылью набилось гонцово горло, так что душа его возрадовалась, когда примерно на полпути увидел он вывеску харчевни «Синий кабан». Харчевня показалась ему уютной, а тень дубов, окружавших ее, влекла к себе прохладой и покоем. Решив передохнуть, он сошел с лошади и заказал кружку эля, чтобы смочить пересохшую глотку.
Перед входом в харчевню он увидел нескольких веселых парней. То были бродячий жестянщик, два босоногих монаха и шестеро королевских лесничих, одетых в зеленое линкольнское сукно. Все они пили пенистый эль и пели песни про старые добрые времена. Перемежая пение шутками, громко смеялись лесничие, еще громче смеялись монахи – крепкие парни с бородами, кудрявящимися, как шерсть черных баранов, но громче всех смеялся жестянщик, и пел он звонче остальных. Сума его и молоток висели на ветви дуба, и к нему же прислонена была крепкая дубинка толщиной с запястье и с шишкой на конце.