Расценки у нее были чуть выше средних, и все платили либо чеком, либо наличными при входе в кабинет – ни скидок, ни страховых полисов, ни квитанций. И дело было не в деньгах, поскольку Блейдс могла прекрасно прожить и без практики. Отношения обязаны быть деловыми и этичными, а это предполагало отказ от пациентов с кучей долгов.
Лечение должно быть партнерством, которое ценят обе стороны, и это требует тяжелой работы от всех участников. Грейс не привыкла бежать от трудностей, а к тому времени, когда Страждущие приходили к ней, они уже были готовы делать все, что нужно.
Дай им бог здоровья.
Хелен по-прежнему льнула к врачу. Она была на пятнадцать лет старше Блейдс, но сегодня, в этом тихом, милом кабинете, психотерапевт была матерью, а ее клиент – ребенком.
Грейс была младше большинства своих пациентов, но ей казалось, что она старше на несколько веков. Она подозревала, что никто из них не думал о ее возрасте. Их интересовало только одно – ее способность им помочь. Так и должно было быть.
Полтора месяца назад ей исполнилось тридцать четыре, но при необходимости она могла сойти за двадцатипятилетнюю. Одаренная студентка, Грейс защитила докторскую диссертацию по клинической психологии в удивительно юном возрасте, спрессовав шестилетний курс в четыре года – она была второй за всю историю Университета Южной Калифорнии, кому это удалось.
Первым был преподаватель, который вел у Грейс обязательный семинар по детской клинической психологии. Она не любила работать с детьми, но Алекс Делавэр, как никто другой, сумел сделать этот предмет интересным. Вне всякого сомнения, он был блестящим человеком, скорее всего, одержимым, мотивированным, склонным к перфекционизму и с не самым легким характером. Но Блейдс ценила его прямоту, а его успехи в борьбе с научной бюрократией подвигли ее последовать его примеру.
Теперь, достигнув возраста, когда отказывающиеся взрослеть маменькины сынки все еще «пытаются разобраться в себе», Грейс наслаждалась взрослой жизнью.
Ей нравилось все, что сопровождает зрелость, – ее место в жизни, роскошь, которой она себя балует, повседневный ритм и привычки. Даже внешность – впрочем, без перехода в эгоцентрическое заблуждение.
Мужчины называли ее красивой, но объяснялось это послеоргазменной Y-хромосомной близорукостью. Она была в лучшем случае привлекательной, и ее тело состояло скорее из плоскостей, чем из округлостей. Слишком широкие плечи и слишком узкие бедра скрывали ее тонкую талию – до фотографии на развороте модного журнала ей было так же далеко, как до луны.