Когда мы поедем с тобою в Рим,
То будет цвести глициния
На всех площадях и палаццо патрициев
Беседуют цветы…
Во сне я согбенно молюсь, прошу
Петра святого и кто-то властно
Мне за спиною говорит:
Встаньте же с колен, стыдно!
И голос был не твой. Из прошлого. Живой.
Его боготворила. С ним лучший заголовок.
И для него статья. С ним мозг работал
Круто как может только в восемнадцать.
О, пошлости не надо господа!
Святыми чистыми ведь были мы тогда.
И мой редактор навеки будет лучшим.
С ним распевая серенаду Смита
Мечтала видеть Рим перед собою,
У ног громадный Колизей
Где гладиатор сильною рукой
Меч направляет на разъярённых львов…
Я вижу императора Траяна,
Прогуливающегося по ночному городу
И Марк Аврелий размышляет сам с собой,
Что каждый день исполнен как последний,
Без лицемерия и суеты…
И если бы мы жили в Древнем Риме,
Ты встретился со мной и я, гетера,
Играла на кифаре, услаждая слух…
Я твоя, Микель Анджело,
Бесстыдная красота.
И сохранив навеки форму –
Бессмертный строй пиний,
Беспечно провожаю день,
На моей нетронутой постели
Молодой и невинный Давид…
Когда мы поедем в Рим, хочу,
Чтобы цвела глициния
И обнимая меня ты говорил:
Моя слабость, мой последний кусок
Я тобой плененное красное дерево,
В частном дому Византии…