Предполагаемый конфидент помолчал, а
потом, вдохнув — выдохнув, ответил:
— Я принял присягу, ваше
императорское величество... Я согласен, хотя понимаю всю ту
моральную тяжесть, о которой вы только что рассказали. Если об этом
станет известно, меня ждёт отчуждение...
— Всё верно, но никто не узнает — я
клянусь вам в этом. Благодарю за службу, отныне вы тайно от всех,
моим личным решением повышаетесь в звании. Поздравляю,
штаб-ротмистр!
— Рад стараться, ваше императорское
величество!
— Для всех вы по-прежнему поручик, но
на самом деле только мы двое знаем правду. Когда операция будет
завершена успехом, а в ином я не сомневаюсь, ваше старшинство в
звании будет подтверждено с сегодняшнего дня. Также в ближайшее
время я решу вопрос со всеми положенными штаб-ротмистру выплатами.
Всё это будет из моего личного негласного фонда, разумеется.
— Рад стараться, ваше императорское
величество! — повторил секретный штаб-ротмистр Ельницкий.
— Ну что же, приступайте к выполнению
высочайшего задания. В случае выявления оговорённых странностей
сразу же найдите способ уведомить меня лично. По понятным причинам
я не буду вас выделять и давать право прямого доклада. Однако я
думаю, что справитесь и так. В случае выявления подозрительных лиц
ими крайне деликатно займутся специалисты из ОКЖ.
— Слушаюсь, ваше императорское
величество.
— Ну что ж, отменно. Я, пожалуй,
пойду. Если кто-то спросит, о чём разговаривали, то что
ответите?
— Мы с вами беседовали об охоте и
лошадях, ваше императорское величество!
— Да, я люблю иногда об этом
поболтать, — кивнув, я направился далее по парковой дорожке...
Во дворце меня уже заждался доктор
Гирш, рядом с которым маячил обеспокоенный младший брат Николая
Михаил Александрович. Сначала они попытались немного попенять за
слишком долгую прогулку, но, видя моё неплохое состояние,
успокоились.
— Мама наказала
присматривать за тобой, Никки, — сказал улыбающийся Михаил. —
Сегодня я буду твоим дежурным.
— Не волнуйтесь. Я преотлично
надышался свежим утренним воздухом и теперь готов стоически лежать
на кровати, время от времени принимая очередных гостей.
— Вижу, что вам уже лучше, государь.
Но всё же следует поберечься — сотрясение головы коварная вещь, —
заметил Гирш.
— Согласен с вами, Густав Иванович!
Спасибо, Миша!
Откуда-то в памяти всплыла история,
что некто, в моём «прошлом-будущем» времени, каждый раз после
сотрясения лежал в постели чуть ли не по две недели. Травмы головы
у этого человека почему-то случались часто, но по какой причине — я
не помнил.