Согласно представлениям Хомякова, братьев Аксаковых, Киреевского, Самарина, Чижова, впоследствии братьев Достоевских, Страхова, Леонтьева, Данилевского, Григорьева, миссия России – явить миру облик православного живого бога, презрения к мирской суете и материальным благам, нестяжания и аскетизма.
Запад, заплутавший в ересях и богоотступничестве, утратил истинную веру и, соответственно, отвернулся от заветов Христа, которые единственные способны наполнить жизнь человека смыслом.
Славянофильство, сформированное под влиянием немецкого романтизма, который сам развился из идей французского Просвещения, идеализировало народ, полагая, что, только проникнувшись народным духом, прикоснувшись к началам народной жизни, можно выработать истинный религиозно-этический идеал.
Революция в одно мгновение расправилась с идеей единения образованного класса и дворянства с народом.
Пытаясь осмыслить ее итоги, русские религиозные философы писали о том, что преодолеть разрыв, возникший как результат петровской реформы между стихией народной жизни и рукотворной и искусственной постпетровской аристократией, так и не вышло, что в конечном счете и привело к крайним формам отчуждения одного от другого, выразившегося в кровавых революционных преобразованиях.
Более того, революция не оставила камня на камне от идеи той православной культуры, носителем которой являлся, по мысли славянофилов и почвенников, народ. Той культуры, которой положено было явиться спасительным образом истины для погрязшего в позитивизме Запада.
Богоносец исхитрился отринуть бога с такой яростью, так бескомпромиссно и на такой длительный срок, что, пожалуй, западным культурам в ХХ веке было впору давать России уроки христианской веры.
С учетом всего пережитого страной какую часть нашего наследия – напряженного размышления над сакральным содержанием русской идеи – мы могли бы считать актуальной и сегодня?
Как это ни покажется странным, почвенничество вполне живо и не потеряло своей интеллектуальной силы почти на всем пространстве продуманного и выстроенного нашими мыслителями. Разве что антитеза Россия – Запад развернулась какими-то новыми смыслами.
Опыт чудовищного опустошения, духовного разора, слома государственной и религиозной традиции неизбежно возвращает нас к нашим же истокам.