и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах!».
[78] После витания в царстве теней перед нами действительный человек, способный испытывать не только чувство любви, но и эротические желания (очевидно, не доступные бесплотному, хотя и бессмертному духу):
Нет, никогда средь бурных дней
Мятежной юности моей
Я не желал с таким волненьем
Лобзать уста младых Цирцей
И перси, полные томленьем.
………………………………………….
Прежде говорилось о душе и о бессмертной платонической любви («Во мне бессмертна память милой, // Что без нее душа моя?).
Теперь появляется телесная любовь и тело.
Восхождение на гору – очень емкий образ. Горы уже упоминались в начале стихотворения. Но там путник был в состоянии оцепенения перед открывшейся ему бездной. Здесь герой уже не смотрит вниз, но идет вверх, свободный от теснившего его страха.
В нашей памяти встает начало дантовой «Божественной комедии»:
Но к холмному приблизившись подножью,
Которым замыкался этот дол,
Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,
Я увидал, едва глаза возвел,
Что свет планеты, всюду путеводной,
Уже на плечи горные сошел.
Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа,
Измученная ночью безысходной.
И словно тот, кто тяжело дыша,
На берег выйдя из пучины пенной,
Глядит назад, где волны бьют, страша,
Так и мой дух, бегущий и смятенный,
Вспять обернулся, озирая путь,
Всех уводящий к смерти предреченной.
Когда я телу дал передохнуть,
Я вверх пошел, и мне была опора
В стопе, давившей на земную грудь.
(Перевод М. Лозинского)
Данте, как и герой «Тавриды», в начале своего пути испытывает ужас и смятение, которые становятся источниками его духовного развития. Достигнув самого дна ада, он начинает восхождение именно из этой точки максимального отчаяния.
Во время восхождения на гору Заратустра впервые излагает свою самую бездонную мысль, несущую величайшее освобождение:
«Мрачный шел я недавно через мертвенно-бледные сумерки, – мрачно и твердо, со сжатыми губами. Не одно солнце закатилось для меня.
Тропинка, упрямо поднимающаяся между валунами, злобная, одинокая, без травы и без кустарника, – горная тропинка хрустела под упорством моей ноги.
Безмолвно ступая среди насмешливого громыхания голышей, растаптывая камень, с которого соскальзывала: так настойчиво продвигалась моя нога вверх».[79]
За кем идет герой пушкинского стихотворения? За возлюбленной, за Музой, за Беатриче, за Жизнью? Стих «Следы ноги ее прелестной» указывает, что речь идет о реальной женщине. Но это не исключает и все прочие коннотации. Здесь говорится о