Помогли родственники, сослуживцы, друзья. Больше всех – дальний родственник, Юрий Тихонов, летчик. Он был на процессе, все видел.
– Лети – и быстрее, – сказал он Каспарову. – Я тебе помогу.
Сам взял билет на самолет, пришел к Виктору.
– Собирайся при мне, я знаю, что ты медлителен. Через три часа твой самолет… Машина есть, я тебя провожу.
– Как, уже? – сказал Виктор Каспаров.
В три часа ночи он был в Москве.
Сомнения, колебания, неуверенность – как портят они нашу жизнь, как лишают нас силы! Но здесь речь не о себе – речь о другом. И на самом деле о жизни и смерти. И о правде. На людей действует искренняя уверенность. В Президиуме Верховного Совета СССР Каспарова приняли вне очереди. Выслушали. Минут сорок он излагал обстоятельства дела женщине-консультанту. Просил, прежде всего: немедленно задержать исполнение приговора. Консультант заверила, что примет все меры.
– Сегодня же мы свяжемся с Прокуратурой Союза, – пообещала она.
– Я сам туда направляюсь, – сказал Виктор Каспаров.
Женщина внимательно посмотрела на него.
– Хорошо, – сказала. – Если будут трудности, звоните мне. Вот по этому телефону.
Вышел. Вздохнул с облегчением… Главное сделано, однако расслабляться рано.
В приемной Прокуратуры Союза – огромная очередь. Растерялся даже: вот оно, непредвиденное препятствие. С трудом преодолел внезапную апатию, сковавшую тело.
– Товарищи, я приехал издалека, – обратился он к людям в очереди. – Невиновному человеку грозит смертная казнь. Срочно нужна помощь, остаются считанные часы.
Люди у окошка расступились… Пропуск – в руках. Наконец – нужный кабинет. Небольшая комната, женщина, довольно молодая.
– Слушаю вас…
Начал все снова. С подробностями. Рассказывал почти два часа. Женщина внимательно слушала. Спросила, давно ли он сам работает в органах.
– Недавно, – ответил он.
– Вот видите, – сказала женщина. – У вас нет опыта. Вы можете ошибаться. Вы, например, заявляете о всевозможных экспертизах, а есть ли время на них? Ведь время работает на преступника, не так ли? Может быть, тот следователь поступил как раз правильно? В том, о чем вы говорите, слишком много теории…
– Какая же это теория! – прервал ее Каспаров. – Человека приговорили к смертной казни! Его вот-вот расстреляют. Я же не прошу вас оправдать его, я настаиваю на том, что необходимо пересмотреть дело. Я говорю о вопиющих нарушениях закона и за свои слова отвечаю.