* * *
С высоты своего жилища Федор с неустанным интересом наблюдал за живущими по соседству существами. Особенное любопытство у него вызывали птицы, разучившиеся летать.
Они почти полностью потеряли оперение, жили в угловатых гнездах и размножались, независимо от времени года и достатка или недостатка в пище. Вместо перьев эти птицы носили на теле какие-то сероватые или синеватые покрытия. Ноги они прятали в темные чехлы, оставляющие на снегу замысловатые рисунки. Только при хорошей погоде одеяния становились красочней. Особенно у тех из них, которые представляли собой более изящную, как считал Федор, половину этой огромной стаи, заселившей буквально все, что можно было, хотя бы отдаленно, назвать жилищем.
За исключением немногих дней, эти птицы покидали рано утром дома, собирались в определенных местах, ждали, смур-но поглядывая в одном направлении, забирались добровольно в дребезжащие и пугающие запахом коробки, которые уносили их туда, где они снова заходили в дома, чтобы, после бесконечно долгого пребывания в них, выйти оттуда уставшими с опущенными крыльями и залезть в коробки, ползущие к месту утреннего сборища. По пути к гнезду некоторым из них удавалось прихватить съедобное в местах, предназначенных для выдачи пищи.
Федору казалось странным, что такие крупные, сильные существа не охотятся и ничего не собирают, а поедают то, что появляется невесть откуда. Им вообще каким-то образом удалось освободиться от необходимости жить по правилам, кажущимся Федору такими естественными.
* * *
Ловко спрыгнув с подножки еще не совсем остановившегося маршрутного автобуса № 5 и избежав таким образом встречного стремления промерзших ожидающих к теплу, Рита быстрым шагом прошла в подворотню старого серого здания. Тут, на втором этаже, располагалась фирма, на которой она работала почти полгода. Холод подгонял, пробираясь сквозь не по сезону легкую одежду и обувь к самым уязвимым местам гибкого молодого тела.
В такую погоду она всегда старалась как можно быстрее оказаться у тяжелой деревянной двери главного входа, которая, словно сжалившись над ней, сама открывалась, без промедления впуская ее в тепло просторного вестибюля. Семен Андреевич, старый охранник, предпочитавший, по причине давнишней бессонницы, работать в ночную смену, видел на экране монитора, как девушка выскакивала из автобуса, и спешил навстречу.