У меня были предположения, что придется пройти через что-то подобное. Я представляла, как улыбнусь, скажу что-нибудь забавное, все посмеются. Но на деле все кажется сложнее, чем я думала. Возможно, всему виной то, как началось мое утро. Тамбов только чудом не угробил нас, а я ещё никогда не была столь ярой христианкой.
В поисках поддержки или ещё какой-то фигни я поворачиваю голову влево и смотрю на Тамбова. Что не очень-то логично, учитывая наш милый стиль общения. Я снова дергаю дужку очков.
Расслабленная поза парня, кривая усмешка и неприязненный взгляд тёмных глаз только подливают масла в огонь. Я ужасно нервничаю.
Мадам Лэмберт тем временем с доброжелательной улыбкой кивает мне. Все остальные выжидающе таращатся. Я почти не разбираю лиц. В своих красных и синих пиджаках и белых блузках мои новые одноклассники сливаются в причудливый фон, напоминающий флаг Соединённого Королевства.
Пауза затягивается. Кто-то нарочно хмыкает.
Ну хватит. Это просто смешно.
Решение подняться стоит мне немалых усилий. Выдохнув, я расправляю плечи и, приподняв подбородок, направляюсь к учителю. Но не преодолеваю и половины пути, споткнувшись на ровном месте. А в следующее мгновение уже лежу на полу. Мои очки сползают с лица.
После секундной паузы в классе начинают раздавать издевательские смешки. И это становится последней каплей. Я подбираю очки, встаю и вылетаю из аудитории.
В пустом коридоре мои быстрые шаги отдаются гулким эхом. Завернув в небольшой холл, я забираюсь на кожаный диванчик, прямо с ногами.
Мне хочется зареветь, но злость сушит слезы.
Вот ублюдки!
И я тоже хороша, не могла придумать лучшего способа, чтобы заявить о себе! Еще и на глазах этого дурня!
И минуты не проходит, как я слышу чьи-то лёгкие торопливые шаги. Обхватив колени, кладу на них голову, надеясь, что меня не заметят.
Но шаги приближаются.
— Эй, ты как? — обращаются на английском.
Я поднимаю голову.
Надо мной стоит девушка. Она не такая лощеная и ухоженная, как те девочки, которых я видела сегодня. На ней, как и на мне, нет этого дурацкого красного пиджака, навевающего мысли о театральных креслах. Она красивая, пусть мешковатая одежда и скрывает ее фигуру. Русые волосы собраны в хвост, из макияжа только тушь и подводка, а взгляд полон жалости.
— Ты была там? — догадываюсь я.