По классу проходит недовольное гудение.
Я в замешательстве перевожу взгляд с доски на учителя и обратно.
Что не так?
— Я не шучу. Вы владеете материалом, поэтому не вижу смысла, вас задерживать. А с остальными мы приступаем к новому разделу.
Все снова протяжно скулят. Я ловлю на себе заинтересованные взгляды.
Ах, они что, еще это не проходили?
Тоже мне, лучшая частная школа.
— Я… Можно я останусь? — спрашиваю мистера Чемберса. Идти мне все равно некуда.
— Если будет угодно, — кивает он.
К своему месту пробираюсь, внимательно глядя под ноги. Но уже не из-за того, что боюсь снова попасть в дурацкое положение. Мне не по себе, что все таращатся на меня. Точно так же я чувствовала себя, когда пришла в школу после двух лет домашнего обучения, да ещё и снова в пятый класс.
Сев за стол, я опускаю голову над раскрытой тетрадью, прячась за волосами.
— Зубрила, — слышу тихий голос Тамбова.
Я не нахожу ничего более умного, чем опустить руку и показать ему средний палец. А через мгновение слышу, как он рвёт бумагу и шуршит ею. Спустя несколько секунд мне в голову прилетает шариком.
Мы точно в пятом классе.
— Ты совсем двинутый, да? — бесшумно спрашиваю, крутя пальцем у виска.
— А ты слишком умная для второгодницы, — язвит он.
Я хмурюсь. Мне действительно пришлось пропустить почти два года из-за болезни. Кажется, это было совсем в другой жизни.
Но откуда он знает? Неужели мама доложила?
— А ты слишком тупой для выпускника, — огрызаюсь в ответ.
Никита больше никак не реагирует на мои слова. С непробиваемым выражением лица он вырывает новый лист, сминает его и снова бросает в меня.
Кое-кто из парней, заметив, что между нами происходит, начинает смеяться.
— Тишина! — требует мистер Чемберс, прерывая свои объяснения.
И я не выдерживаю. Вскочив, хватаю со стола Тамбова шнурок с ключами от мотоцикла, затем подбегаю к окну и резко его распахиваю.
— Отвали от меня! — произношу по-русски. Моя рука зависает в воздухе с болтающимися на шнурке ключами.
— Ты этого не сделаешь, — также по-русски говорит Тамбов. Его вызывающая поза и уверенность в голосе развязывают мне руки.
Буквально.
— Как хочешь, — с этими словами я отпускаю шнурок. Ключ летит на землю.
Все кругом орут и свистят, кто-то даже аплодирует.
— Прекратите немедленно! А вы закройте окно и сядьте на место! — взрывается мистер Чемберс, который до этого мгновения стоял, как истукан, наблюдая за мной. — Это возмутительно!