Я вскакиваю и наливаю воды из кулера. Пока женщина пьет, рассматриваю фотографии.
— Какие интересные снимки. — Мой взгляд останавливается на одном из них, где на фоне гигантского парохода с четырьмя трубами стоит молодая женщина. — Это же «Титаник»! — доходит до меня.
Я оглядываюсь.
— Верно, — кивает Рита, приближаясь ко мне. — Этот снимок сделал мой дед за день до отплытия. Долгие годы он хранился в альбоме моей прабабушки, а потом перешел ко мне. Мой дед был внештатным фотографом «Таймс», а на снимке моя бабушка. У них была каюта второго класса, — подняв руку, она пальцем рисует силуэт женщины со снимка.
Я снова стою с открытым ртом. Это не библиотека, а настоящая шкатулка с секретами.
— Вот это да! Ваши бабушка и дедушка плавали на «Титанике»?!
— Да, для них все закончилось благополучно. Но, как ты знаешь, не всем посчастливилось вернуться из этого путешествия. И так сложилось, что я родилась именно здесь, в Галифаксе, где похоронены несколько десятков пассажиров с «Титаника». Очень печальное место. Впрочем, это можно сказать о любом кладбище, — мисс Рита плавно разворачивается. — Ну, не будем о грустном. Ещё чаю? — Я киваю. — И как только этот проходимец мог закрыть тебя там? — спрашивает она, грациозно оттопырив мизинчик.
Мы снова сидим в креслах друг напротив друга и гоняем чай, как две старые перечницы. Ну, мисс Рита-то понятно, в своей стихии. Хотя и мне нравится общество истинной леди и та атмосфера, что царит в ее владениях. Но мысли о Тамбове вырывают из моих лёгких тяжёлый вздох.
— С него станется. Как вы узнали? — я допиваю вторую чашку.
— О, милая! Я давно живу на свете и знаю, что не стоит верить мужчинам, когда они вот так улыбаются. — Она изображает дурацкий оскал, видимо, пародирует Тамбова. Чем-то даже похоже на него. — Так чего ради он обрёк тебя на долгую ночь в холодном подземелье?
Я пожимаю плечами. Не скажу же я, что он дебил?
— Это у него надо спрашивать, — поправляю очки.
А потом ушам своим не верю.
— Здесь есть кто-нибудь? — совсем неподалеку раздается голос. Я узнаю эту развязную интонацию.
Мое внутренности обжигает злостью, дыхание перехватывает.
Какого черта ему опять тут надо?
16. 16. Женя
— Ты! — рычу я, набрасываясь на Никиту прямо у кафедры книговыдачи.
— Эй-эй! — он вздымает руки, позволяя мне молотить ладонями его стальные мышцы. — Спокойно! Я же вернулся!