– Вы не пожалеете, – сказал тот, достав из-за спины гусли.
Присел, положил их себе на колени, торжественно посмотрел на
меня и запел:
Росла святая Иггдрасиль
Под Солнцем ясным воссияла
Под звуки струн заплакала она
И эльфов род из слёз своих призвала...
– Эй, – прервал его я, – это же старая песня. Вы мне её недавно
уже пели.
– Но она изменилась! Текст был немного переделан. В том
варианте, что слышали Вы, слова были другими. Там было, вот
как…
Бард закрыл глаза, и собрался было запеть.
Пришлось остановить товарища.
– Вспомнил. Не надо повторять. Оба варианта – хороши.
– Правда? Вам понравилось? Отлично! Тогда послушайте, господин
Элай, другую мою песнь!? Я вам спою про свою любовь Жозефину.
Он вновь собрался заиграть. А я его вновь перебил.
– И эту песню я тоже уже слышал несколько раз. И платил за неё.
Так что вновь платить не буду.
– А про множественность миров Вы тоже уже слышали? – обречённо
спросил тот.
– Раз сто – не меньше.
Тот расстроено вздохнул, вероятно, поняв, что столь желанной
монеты сегодня ему не видать.
Мне его стало жалко, и я решил кинуть ему спасательный круг:
– Может быть, у Вас есть новая песня? Я бы с удовольствием её
послушал.
Тот неожиданно зло скривил лицо и закричал:
– Ты, что, думаешь, я песни пеку как пирожки?! Думаешь, захотел
придумать песню, и вот она придумалась?! Думаешь это так просто?!
Да не тут-то было! Это сложно! Очень, очень сложно!
– И что делать, если песня не придумывается? – заинтересовался
я, надеясь получить дельный совет.
Но, к сожалению, мои надежды на универсальный рецепт не
оправдались. Сонгилиил вновь тяжело вздохнул и, прислонив к
парапету гусли, с грустью в голосе произнёс:
– Ох, если б я только знал... Но, поверь, это очень и очень
тяжело.
Заметив, что учитель перешёл на «ты» и, вспомнив, что это добрый
знак, для этого мира, ибо считается более доверительной формой
общения, тоже решил перейти на эту форму.
– Верю тебе, – сочувственно произнёс я, хотя представить процесс
сочинительства мне было сложно. Вытащил из кошелька одну серебряную
монету и протянул её музыканту. – Вот. Возьми. Это для
вдохновения.
Глаза того вспыхнули, трясущейся рукой он взял серебро в руку,
посмотрел на кругляш и, спрятав его за пазуху, тряся головой,
негромко проговорил:
– Большое спасибо тебе, Элай. Ты меня буквально спас от голодной
смерти. Сейчас у меня почти нет заработка. Эльфолюд стал жаден и
неохотно даёт милостыню. А учеников у меня уже давно не было.