«Ничего себе завернула – мировое зло, все дела… А кто, кстати
говоря, пособник или соратник может быть у такого рода существ?
Наверное, либо петы-прислужники, либо тёмные. Я явно не пет. Они
это видят. А вот в тёмные они меня записать могут легко. К тому же
у меня и так рыло в пушку с делами, которые у меня проворачиваются
с послом Тёмной Империи. А тут ещё Древо Жизни совсем некстати
сгорело. Как бы они всё это вместе не сложили и не сделали
выводов», – подумал я и вслух сказал:
– Я светлый.
Соврал, конечно, ибо я уже давно не светлый эльф, а кровавый, но
правды говорить не хотелось, потому что и без неё я сейчас стоял на
краю гибели.
– Ну а раз светлый, то негоже Вам тёмные дела творить.
Согласитесь, специально ли Вы сами это сделали, или по чьему-то
наущению, с умыслом или нет, но вы это сделали. Вы уничтожили сто
девяносто восемь наших лучших сограждан. А это, менестрель Элай,
очень мерзкое и тёмное дело! Покайтесь, скажите, где ценности, и я
обещаю, решение суда будет более чем мягким.
Доводы были разумными, но соглашаться с ними я не мог. Никак не
мог.
Двадцать лет! Оказаться запертым тут на двадцать лет!
– Мне нужен адвокат, – твёрдо заявил я. И, чтобы ни у кого не
было никаких иллюзий, добавил: – Я не признаю себя виновным и
никогда не признаю!
– Не будет у тебя никакого адвоката! Нет у тебя ни денег на
адвоката, ни связей! Никто не захочет даже мараться в таком мерзком
деле, – начала было судья, но её прервал старческий, но вполне себе
властный голос.
– Я захочу. Я буду его адвокатом.
Все присутствующие обернулись назад, и увидели стоящего в дверях
гнома. Тот был одет в чёрный смокинг, зелёные брюки, фиолетовые
лакированные ботинки, на белой манишке, тщательно скрываемая рыжей
бородой, красовалась красная бабочка, а голову неожиданного
заступника украшал цилиндр жёлтого цвета.
Нужно сказать, в таком пёстром одеянии гном смотрелся крайне
вульгарно. Ну не шла ему такая одежда и всё. Не сочетался такой
фасон с огромной бородой, невысоким ростом, плотным телосложением и
ехидной улыбкой прохиндея на грубом морщинистом лице.
Покачивая небольшим саквояжем в одной руке и опираясь на белую,
словно бы сделанную из слоновой кости, трость в другой, гном
вальяжно просеменил через весь зал по красной дорожке и, подойдя
вплотную к столу судьи, повторил: