Из раздумий меня вывел голос секретаря судьи:
– Встать! Суд идёт!
Дверь, ведущая из комнаты для совещаний, отворилась, и оттуда,
весело смеясь, вышли судья и адвокат. Адвокат прошёл в зал, а
судья, встав за свой стол, постучала молоточком.
– Суд вынес своё решение! После совещания судья первой категории
постановила – менестрель Элай десятого уровня к вменяемым ему
преступлениям признаётся непричастным. Суд постановил все обвинения
по этому делу снять. Приговор окончательный и обжалованию не
подлежит!
– То есть как?! – заревел жрец Консильери, хватаясь руками за
голову.
– Элай, отдай шмот, иначе ты до пенсии не доживёшь!! – кричала
ХолиМоли.
И лишь лидер клана сидел и с задумчивым видом посматривал на
одну из балок перекрытия.
Нужно признать, что и многие находящиеся в зале тоже выразили
своё недовольство вынесенному приговору гулом.
– Тишина! – вновь постучала молотком судья. – Подсудимый, Вам
приговор ясен?
– Да, Ваша честь, – облегчённо выдохнул я и спросил: – Я могу
идти?
– Конечно, – злобно улыбнулась Лилитэль Неизбежная и не менее
злобно добавила: – НЕТ! – а потом зачитала манускрипт. – За
пререкания с судьёй и непочтительное отношение к обществу светлых
эльфов менестрель Элай приговаривается к пятнадцати суткам ареста.
Конвой, уведите обвиняемого в одиночную камеру. Судебное заседание
закончено!
Я и оглянуться не успел, как на моих руках захлопнулись
наручники, на ноги надели кандалы, а для пущей строгости повесили
на меня ещё и дебаффы: молчания, замедления и головокружения, после
чего, взяв под руку, повели отбывать «заслуженное» наказание.
Единственное, что я смог в таком состоянии произнести, было
«сатрапы!» – но сказано это было настолько тихо, что вряд ли кто-то
из присутствующих мог бы это услышать.
Да, собственно, и неважно это. Важным сейчас было другое – меня
вновь сажали в тюрьму.
«А ведь в той жизни я был честным человеком…»
– Арестованный менестрель Элай, я вам ещё раз предлагаю
добровольно вытащить из своей личной пространственной сумки все
вещи и сдать их под ответственное хранение, – вытирая лоб, произнёс
запыхавшийся инженер по имени Смукпруганс Механик.
И его понять было можно. Тот гигантский прибор, с помощью
которого у меня изымали предметы из сумки, полностью весь инвентарь
очистить не смог.
Час назад сразу после ареста меня привели в специальный кабинет
обыска. Естественно, предложили все имеющиеся личные вещи
добровольно сдать самому. Естественно, как и в прошлые разы, я
отказался это сделать, ссылаясь на неприкосновенность личного
имущества и надеясь при этом, что всё будет, как и было раньше. Я
думал, они побрюзжат-побрюзжат, да и отправят меня в камеру без
досмотра.