Члены экипажа ошарашено посмотрели на своего командира. Ху присвистнул от удивления, что Алан на самом деле не родственник, на третьем киселе, Великого, а именно – сын!
– Да! Это так! – Вспылил Беллертон. – Я его сын! Он знал о надвигающейся катастрофе! Наверное, поэтому мы полетели под командованием Его отпрыска! Нас отослали в космос для зачатия новой жизни на других планетах!
– Именно тебя послали на Луну чтобы … – Выронив последние слова, пробубнил Ху.
– Бред какой-то… – Пробурчал Кулибин.
На сей раз не выдержал уже По. Китаец посмотрел в единственное оконце шаттла, в нем как раз проплывала мертвая Земля. В его голове пронеслись тысячи картин, на которых рушился весь его мир, к которому он только начал привыкать. Все это действительно было кем-то запланировано. И смерти миллиардов людей в долгой войне. И кратковременный рассвет. И этот апокалипсис. Все! Придумано чьим-то изощренным разумом. И кто-то об этом знал – вот что было самым ужасным. Великий мог бы спасти миллионы! Да что там говорить: он может все! Если бы захотел, он бы не допустил такого. Вместо этого, он тайком от всех отправляет своего незаконнорожденного отпрыск в иную вселенную, зачинать новый беспредел.
Дома сейчас бродят толпы ходячих мертвецов, мир рушится, экипаж потерял управление… А значит, Великий этого и добивался. Причем даже их непосредственны командир, оказывается, не последняя пешка в этой партии.
Знал ли Алан о случившимся? Конечно же нет. По крайне й мере не в той степени, как следовало бы ожидать. Его удивление произошедшему было искренним. Его реакция на крушение была не сыграна. Однако, что-то он знал… Догадывался, что не спроста отправился на Луну, знал, что есть какая-то секретная миссия.
Секунда, и По уже месил Алана как только мог, со всей злостью, которую позволял его хиленький организм. Вымещая в каждом ударе ненависть миллионов, воскресших зомби. Невесомость отталкивала Беллертона все дальше и дальше к стенке, и в какой-то момент он оказался словно между молотом и наковальней.
Остальные просто наблюдали происходящее, безучастно смотря вперед себя. Не осталось никаких сил: ни душевных, ни физических, чтобы предотвратить безумное насилие. Да и связанные конечности не особо способствовали этому. Последняя капля морали слетела вместе с крохами мировоззрения, после осознания собственной обреченности.