Кондратий спустился на уровень моего лица. Заглянул мне в глаза и насмешливо произнес:
— Если он на самом деле колдун, то думаешь, его магию остановит тонюсенькая веревка?
Я рассерженно рыкнула. Но Кондратий был прав! Обдумать новый план времени не хватило – пленный пришел в сознание.
Мы с домовым резко склонились над ним. В черных глазах читалось недоумение, губы дернулись в нервной улыбке.
— Настенька, — проблеял бывший сантехник. По крайней мере, в мой прошлый дом он вошел как сантехник, который должен был починить стояк в ванной.
— Алайя, по твоей милости! — рявкнула я. — На Землю меня возвращай, живо!
Колдун замялся. Хлопал глазами, дышал через раз. Подергался в попытке встать, но на него тут же запрыгнул Кондратий. Пленник захрипел и прекратил попытки пошевелиться.
Сдавленно проговорил:
— Что ж вы, Настенька, по-человечески не попросили? Связали старика, на холодном полу оставили…
— Я тебя в лесу у озера нашла, идиот. Наклюкался алкашки да уснул в снегу спокойно, а тут ему условия не нравятся!
— Двуликий с тобой! — воскликнул колдун ошарашенно. — Я не пью алкоголь, ни грамма в рот не брал!
— Да? — я недоверчиво прищурилась. — А чего тогда в лесу спал?
— Без сознания был, сама же знаешь. Поплохело, чувств лишился. А ты меня спасла. Хорошая ты, Настенька.
— Не произноси моего имени в этом мире, — процедила я так зло, что даже Кондратий ойкнул. — Здесь я Алайя, раз тело ее.
— Красивое тело, между прочим.
— Я в свое хочу, и ты меня в него вернешь!
— Конечно, — закивал мужичок. — Вот только развяжи меня, и сразу верну!
Кондратий подпрыгнул и, подняв ножки в воздухе, пятой точкой опустился на живот колдуна. Тот взвыл, глаза выкатились, а в разинутом в крике рте можно было увидеть гнилые зубы.
— Благодарю, — я сдержанно кивнула домовому и получила в ответ такой же кивок. Вновь повернулась к колдуну: — Как мне называть тебя, тщедушный?
— Фонгейт Лерен Дорхетиус Мезантой Пятый, — просипел он. — Убери с меня своего питомца!
“Питомец” оказался поразительно обидчивым. Повторный прыжок не заставил себя долго ждать, и следующие несколько минут мне пришлось скучающе разглядывать улицу через пыльное окно под вой Фонгейта. Кондратий так и не помыл стекло. Лентяй. Ну что за домовой дух такой? Живет в бардаке!
— Итак, Фоня, — спустя некоторое время обратилась я к Фонгейту Лерен… Лерон? Дор… Да тьфу ты, имя не выговариваемое! — Мы ясно дали тебе понять, что церемониться не собираемся. Я не разрешала тебе утаскивать меня в твой мир, понимаешь? Более того, ты перенес не всю меня, а только мою душу. Тело кому оставил?