Я рассказала об автомобилях. О том, что люди поголовно покупают права и гоняют в гололед не по правилам. О трамваях, троллейбусах и поездах. О смертях на рельсах. Упомянула про опасность прогулок в темноте – в городах нынче неспокойно. И добила шутками про платежки из ЖКХ. Вот уже не знаю, что в них страшного, но в интернете таких мемов полно.
Рогнэйд нервничал. Я видела, как ходят желваки на его скулах, как пальцы сжимаются в кулаки до побелевших костяшек.
Дракон вскочил с места, когда я, пустив слезу для драматизма, жаловалась на электросамокаты.
Он выскочил из моих покоев со скоростью ветра. Я вытерла слезинку, прочистила горло и отвернулась к окну. Надеюсь, я запугала Рогнэйда достаточно для того, чтобы он как можно скорее вернул меня на Землю, а свою драгоценную невесту забрал назад.
Я и сама начала нервничать. Алайе в моем мире придется куда хуже, чем мне в ее. Я-то попала в дом, где Кондратий помогал мне привыкнуть к обстановке. Топил печь, учил готовить хоть что-то съедобное. Я даже вручную стирала белье! За две недели поднаторела так, что запросто могла бы выжить вдали от цивилизации. А вот Алайя в цивилизации…
Ее ждет смартфон, ноутбук, телевизор. Запись к косметологу, которая уже приближается. Интересно, как отреагирует драконица, когда в ее губы начнут тыкать иголками?
И мой муж. Он совершенно точно уже решил, что я свихнулась.
Я представила, как бедная Алайя рыдает от безысходности у кофемашины, и фыркнула. Боюсь, по возвращении домой мне придется многое объяснять домработнице и мужу.
Кондратий в гостиной появился внезапно. Как маленькое мохнатое привидение он подплыл по воздуху ко мне со спины и шепотом перепугал до чертиков:
— Чего не спишь?
Следующие несколько минут стены замка впитывали отборный русский мат. Когда я успокоилась, Кондратий протянул мне бокал с водой и шкатулку.
— В ней что-то звякнуло, — сообщил он, устраиваясь в кресле, где недавно сидел Рогнэйд.
Я отпила воды и шумно выдохнула. Сердце перестало колотиться, но пальцы все еще меленько дрожали.
— Кондратий, клянусь, еще раз подкрадешься ко мне из темноты, и я отправлю тебя на шашлык.
— Больше не буду, — смущенно пробормотал он.
Я повертела обитую черным бархатом шкатулку в руках. Потрясла ее. Внутри что-то шуршало, но не тяжелее листа бумаги.