Подвал, как и подобает, представлял собою анфиладу скучных помещений, служивших складами, раздевалками и мастерскими; пройдя их несколько, Лобунин попал в комнату, обставленную, словно дачная закусочная, дрянными пластиковыми столами с грязной посудой на них. Здесь его задержала, как задержала бы и почти всякого русского человека, находка едва початой бутылки – предмета, в его положении и состоянии необходимого. Его подмывало поспешить с добычей к себе, но он не смел унести чужое; с другой стороны, искать владельца не имело смысла – бутылка могла стоять здесь не первый день – и, собравшись двигаться дальше и уже нацелившись на боковую дверь, ведущую, по его вычислениям, в центральный подъезд, он сделал добрый глоток. Выпитое отдавало самогоном и мёдом, и он зауважал местных винокуров.
За дверью оказалась короткая лестница, выведшая его в ярко освещённый коридор, застеленный мягкой ковровой дорожкой и заканчивающийся справа зашторенным окном, а противоположным концом впадающий в вестибюль, куда и направился Лобунин, довольный тем, что шаги стали не слышны. Тотчас ему попалась стеклянная стена бара, но за нею было темно и пусто; пусто оказалось и в вестибюле, куда Лобу-нин, предварительно изучив его в удачно повешенном зеркале, вышел с величайшею осторожностью, чтобы не попасться на глаза портье; но и того не было на месте, а на шкафчике с ключами и стеклянной витрине с вожделенными проспектами висели замки. Необычная тишина стояла в доме, и только откуда – то из дальнего угла доносились вялые голоса; там, в углу, нашлась винтовая лестница вниз, на круглую площадку, вместившую крохотное кафе: стойку и два треугольных столика, за которыми расположилась давешняя девичья стайка. Девушки были невеселы, и беседа их то ли угасала, то ли никак не могла начаться. Спустившись было на несколько ступенек, Лобунин вспомнил о деньгах, вернее – об их отсутствии. «Так оно и лучше, – утешил себя он. – Утро вечера мудренее».
Крадучись, он вернулся в подвал, где первым делом снова приложился к знакомой бутылке. За этим его и застала появившаяся на пороге девушка в лиловом платье до полу, тонкая ткань которого в полутьме выглядела мелкой кольчугой. Лобунин решил, что она подглядывала.
– Ваше здоровье, – нашёлся он.
– Э, да тут осталось, – удивилась она. – А я несу ещё.