Какое-то время он с ними о чем-то говорил, а потом вернулся в машину.
– Не хочу вас расстраивать, они, конечно, местные, но где живет ваша бабушка, не знают.
Таня посмотрела на водителя и засмеялась.
– Простите. Мою бабушку зовут Суворова Анастасия.
– Это несколько упрощает задачу, – серьезно произнес мужчина и снова вышел из машины.
Оказалось, бабушкин дом стоял в самом конце деревни, практически на отшибе. До него пришлось еще минут пятнадцать ехать по ухабистым дорогам благо, погода стояла сухая. Но растрясло Таню прилично за это время, да и тело ломило нещадно от долгого сидения в машине. Поэтому, когда они остановились возле высокого забора, выкрашенного в благородный коричневый цвет, она с радостью расплатилась с водителем и покинула душный салон такси.
Калитка оказалась не заперта – бабушка явно ждала гостей. Таня толкнула ее, ступила во двор и остолбенела. Она всегда представляла себе бабушкин дом каким-то особенным, но действительность превзошла все фантазии. Перед ней предстала настоящая аристократическая усадьба, такая, какими представляла их себе Таня, читая романы батюшки Толстого: с округлыми белыми колоннами, поддерживающими просторную балкон-террасу на втором этаже, с широкой парадной лестницей, заканчивающейся двустворчатой дверью, распахнутой настежь с завешанным плотным тюлем проемом, с широкой, мощеной булыжником, дорожкой, ведущей к дому, и резной беседкой, притаившейся в тени деревьев неподалеку от дома. И дом, и сад выглядели немного запущенными, давно не ремонтированными, но от этой запущенности еще больше чувствовался налет аристократизма, лежащий тут на всем.
Бабушка вышла навстречу, и лицо ее светилось счастьем.
– Теперь можно и умереть спокойно, – произнесла она так обыденно, словно речь шла о пирогах в духовке. Таня даже не смогла рассердиться, отвечая на ее объятья. – Пойдем в дом, дорогая, у нас мало времени.
Внутреннее убранство дома отвечало его внешнему виду. Здесь не было налета мещанства, в виде вязанных крючком салфеток и всевозможных сувениров. Вся мебель была простой и неновой, правда накрытой чехлами бежевого цвета, выстиранными и выглаженными. Потертый паркетный пол не блестел лакировкой, но выглядел свеже натертым, даже в воздухе еще улавливался запах мастики. И когда только бабушка все успевала, да в ее-то годы?