Дэви ждал, что цепи снова удлинятся, но напрасно: их оставили короткими, и он не мог ни добраться до кровати, ни даже просто лечь. Дэви мог только сидеть, подняв руки в манжетах до плеч. Ни до книги, ни до пенопластового стакана с водой не достать. Господи! Дэви потянул за цепи, но они не поддавались. Он застрял у самой границы желтого квадрата, но за его пределами.
Приступы были самыми мучительными и продолжались, пока он не потерял сознание.
Очнулся Дэви в луже рвоты и фекалий. Он так и болтался на цепях. Мисс Минчин стояла рядом с ведром и шваброй и пристально смотрела на него, склонив голову набок.
– Что, повеселился?
Дэви не ответил. Горло саднило от желчи, и, хотя зоны не активировали, его подташнивало.
– Твои фокусы с цепью стоили свеч?
Дэви пристально смотрел на нее, старательно игнорируя лужу и запахи.
Мисс Минчин перестала улыбаться и пригрозила:
– Не шути с нами, не то каждый раз будешь об этом жалеть.
Дэви сплюнул в сторону, стараясь избавиться от мерзкого привкуса во рту.
– Ты про синдром Мендельсона слышала?
– У нас есть аспиратор, антибиотики, кислород. – Мисс Минчин пожала плечами. – Есть даже тележка с реанимационным набором, чтобы перезапустить тебе сердце. Малой кровью не отделаешься. – Она бросила ему швабру. – Теперь убери за собой.
Сначала Дэви сполоснулся под душем, потом обернулся полотенцем, вымыл пол, потом слил воду, вычистил швабру и ведро и сполоснулся снова.
Под душем он дважды кашлянул, и подкатила тошнота. Побежать или пойти в зеленый квадрат Дэви даже не попытался. Прыжок – и он, голый, мокрый, оказался в том квадрате. Дэви сжался в комочек, чтобы устоять на ногах при отдаче цепей.
Эх, надо было хоть полотенце захватить!
Моя полы, Дэви отодвинул кровать – сейчас она стояла на границе желтого квадрата, слишком далеко. От самой перспективы дотянуться до нее вернулась тошнота. Он, как мог, обтерся руками и сел, подтянув колени к груди, чтобы меньше мерзнуть, пока сохнет. Дэви медленно досчитал до ста и двинулся к границам квадрата. Зоны снова отключили.
Дэви заглянул в ванную. Там, где хлестнули цепи, на двери появились глубокие выбоины, на душевой занавеске – бахрома. Дэви вытерся и вернулся в комнату.
Ему принесли чистое постельное белье, а чистую одежду – нет. Когда первый раз споласкивался под душем, Дэви смыл с брюк и рубашки самые мерзкие следы выделений, а теперь поднес одежду к большому зеркалу.