И тем не менее – и это самое смешное
– даже в такой ситуации отправиться куда-нибудь в Южную Африку,
чтобы подобно предкам раздвигать границы России и осваивать новые
пределы, согласилось совсем небольшая часть казаков. Общее казачье
население юга России в середине 19 века насчитывало примерно 1,5
миллиона человек. Из них около 65% в итоге выбрали переход в
крестьянское сословие, небольшая часть ушла в города, 20%
переселились на Дальний Восток и Калифорнию – это направление было
все еще весьма популярно благодаря золоту и созданному им ореолу
благословенной земли, - а в Африку удалось перевезти всего порядка
100 тысяч колонистов. Что, впрочем, позволило весьма надежно
застолбить за собой кое-какие особо важные и желаемые земли.
Остальные казачьи войска было решено
пока не трогать, хотя те же Оренбуржцы и Уральцы уже тоже
фактически оказались в тылу у ушедшей далеко на юг государственной
границы. Более того были образованы два новых казачьих войска в
Америке – вернее их существование было формализовано на бумаге,
так-то процессы окачивания переселенцев и индейцев шли тут полным
ходом уже лет двадцать – и одно на землях, недавно отобранных у
Китая. На Дальнем Востоке я ожидал в скором времени новую большую
бучу, и лишние русскоговорящие вооруженные люди в тех местах
виделись совсем не лишними. Плюс в Африке казаки получили такие же
права как до этого в России.
На этот раз казачьи территории
создавались не "навсегда", - ну чтобы потом не переживать все эти
неприятные моменты заново - а всего на тридцать лет, с возможностью
последующего продления. То есть каждый выбирающий вольную казачью
жизнь на границе был заранее предупрежден, что данный статус
является сугубо временным и потом будет отменен. Не то чтобы я
верил в способность людей планировать на столь длинные дистанции,
но это было как минимум честно.
В общем, не смотря на упразднение
старейших и наиболее уважаемых в стране казачьих обществ, говорить
о полном ликвидации казачества как явления было еще очень рано.
- Поздравляю, ваше величество, - Иван
Антонович Купреянов поставил подпись в документе и протянул мне
свой вариант документа. Я тоже расписался и с улыбкой повернулся к
подскочившему придворному светописателю, который уже был готов
запечатлеть знаменательный момент. Действительно недооценить его
было просто невозможно…