Если же рассматривать вопрос усиления русского флота в
геополитической плоскости, то окажется, что в сложившейся
международной ситуации он, как бы это парадоксально не звучало,
становился для империи даже важнее нежели сухопутная армия. Просто
потому, что каких-то реальных противников в Европе у нас фактически
не осталось. Да Франция все еще была очень сильна, а учитывая брак
Альбертины Наполеоновны я испанским королем Хуаном III и
последовавшее после этого сближение двух стран с явным прицелом
Парижа на перехват у Испании остатков ее развалившейся колониальной
империи и экспансию в Африке и Юго-Восточной Азии, могла стать еще
сильнее.
Однако на данный момент русская армия была объективно сильнейшей
и, наверное, смогла бы потянуть войну вообще против всех остальных
европейских стран вместе взятых, чего проверять я конечно не
собирался.
Другое дело - война на море. Всего за тридцать лет Россия
превратилась из классического «хартленда» - континентального
государства – даже не в «римленд» - морское государство – а в нечто
большее. Интересы империи теперь простирались во все уголки земного
шара и требовали защиты. А иногда и нападения. Пока ни
стратегической авиации ни РВСН под рукой не было, единственным
родом войск, способным считаться такой себе «длинной рукой» был
флот. И нет ничего удивительного в том, что фокус моего внимания
незаметно сместился с дивизий и корпусов на корабли и эскадры.
В мире меж тем продолжали происходить события, которые влияние
на которые я мог оказывать лишь опосредовано.
Египетский шах Мухаммад Али вторгся в Ливию и практически без
сопротивления занял Кириенаеку, восточную провинцию этого осколка
Османской империи. Одновременно с этим – видимо между Александрией
и Парижем заранее была заключена какая-то договорённость, о которой
мы могли догадываться лишь постфактум – в порту Триполи высадили
десант Французские войска, заявив тем самым претензию на
установление контроля над западом Ливии. И это при том, что боевые
действия в Алжире и Тунисе все еще продолжались, хоть и в гораздо
меньшем объеме нежели раньше.
Одновременно в Египте наконец приступили к строительству
Суэцкого канала, которое обещало растянуться на добрые десять дет.
И это в самом оптимистичном варианте.
Франция вообще демонстрировала сумасшедшую активность в плане
захвата новых колоний. Одновременно с экспансией в Африке галлы
принялись расширять свое присутствие в Юго-восточной Азии. Пока
сломить сопротивление Вьетнама – или как сейчас называлось это
государство Дайнама – французам не удалось, но на побережье они уже
закрепились, и не было ни капли сомнений в том, что лягушатники
вьетнамцев рано или поздно дожмут. В другой истории дожали, и не
было ни единой причины, почему эта Франция, которая выглядела куда
как сильнее своего аналога из другой истории, могла бы потерпеть
тут неудачу.