Он не договорил, но Тим и так все прекрасно понял. Кто-то из них двоих должен погибнуть. Причем у них с Селест, получается, чуть ли не равные шансы.
– Что же делать? – растерянно спросил он. – Как ее спасти?
Тимур удивленно поднял брови, но тут же сник.
– Я не знаю, Тим, кого спасать и надо ли спасать, – проговорил разведчик, глядя в сторону. – Пока не знаю…
Святов уставился в огонь и надолго замолк. Костер разгорелся, правда, немного чадил, и вскоре всю комнату наполнил серый дым, но зато стало тепло.
Отвлекать учителя от мрачных мыслей Тим не стал, хотя его так и подмывало спросить, за кого же сам Тимур. Если придется выбирать между Тимом и дочерью, на чью сторону он встанет?
С такими грустными размышлениями Тим опять уснул – усталость взяла свое. Он не видел, как Тимур вышел наружу, и, хмуро оглядывая окрестности, простоял так несколько часов подряд.
«Весь мир состоит из белого и черного, а энергия мира – из серебряного и золотого».
Из «Летописи ранних»
Полная луна висела над городом, ярко освещая ночной мир, разделенный надвое. Внизу тускло мерцали огни на улицах, гасли один за другим квадратики окон, по тротуарам и каналам разливалась чернота. А вверху, над крышами, начинался другой мир – мистический, подлунный, недоступный безликим.
Селестина стояла на самом верху огромного купола, в центре каменного цветка, венчавшего здание венецианского дворца мистресс. Ее лицо мягко озарял лунный свет, а на тонких руках, поднятых к небу, вились, сплетаясь в тайновязь, золотые ручейки лунной энергии. Ночная тьма тихо и незаметно ушла куда-то вверх, заслонив далекие звездные огни, казавшиеся в этот миг слабыми и тусклыми, не способными соперничать с великой Желтоглазой Хищницей…
Селестину переполняло счастье, она упивалась собственной силой, двуликая энергия била через край. На запястьях сверкали цепочки – золотая и серебряная, но сейчас только золотая пополняла энергетический запас. Впрочем, серебряная и так была наполнена – Тимур Святов заранее постарался, чтобы у дочери всегда была возможность творить мистику. Воспоминание об отце на миг причинило боль, но Селестина тут же отбросила неприятные мысли как ненужные. Сейчас она берет то, что у нее отняли, постигает свою вторую сторону.
– Луна даст тебе небывалую силу, – словно ветерок, прошелестел у нее в голове голос Медеи. – Ты обретешь власть над природой – сможешь поднять волну, разрушить камень, взрастить или загасить огонь… Поймать ветер, летающий меж звезд, и заставить его служить себе.