Напротив Родиона стояли Соломины – отец с сыновьями Петром и Василием, чуть в стороне молодые соломинские девки в собольих, беличьих и огненно-рыжих лисьих шубках, в таких же шапочках или просто в накинутых на плечи ярких платках.
Разговаривали между собой только Родион и Ерофей. Остальные молча слушали. Разговор шел глаза в глаза, внешне очень спокойно, на длинных, напряженных паузах.
– Кому, говоришь, отдать-то? – это спрашивает Ерофей.
Пауза.
– Человеку.
Пауза.
– Это кто ж человек-то?.. Он?.. – Ерофей чуть взглянул на ханта.
Пауза.
Родион прикрыл глаза.
– Н-да… – протянул Ерофей. – А тогда ж кто ты будешь?
Пауза.
– Прохожий.
Пауза.
– Странник вроде?.. Странный человек?.. – повторил Ерофей.
Пауза.
– Вроде.
Колька, затаив дыхание, во все глаза смотрел на Родиона. Так же внимательно, волчонком, смотрел на Родиона младший отпрыск Ерофея – рыжеволосый пятнадцатилетний Спиридон.
– А ежели не отдам? – усмехаясь, спросил Ерофей.
Пауза.
– Лучше отдать, – по-прежнему очень спокойно сказал Родион.
Пауза.
– Жалко. Теперь ведь оно мое, добро-то.
Родион чуть прикрыл глаза.
Пауза.
– А может, отдать? – Ерофей посмотрел на сыновей. – По-божьему… По-справедливому…
И тут не выдержал длинный, с руками до колен, Петр. В бешенстве задохнулся:
– Я ему сейчас отдам!.. Мать его!..
Он одним длинным прыжком кинулся на Родиона, чтобы смять, задушить. Родион сделал неуловимый выпад – и Петр отлетел, рухнул, ударившись о круглый торец сруба.
Все замерли.
Василий Соломин медленно потянулся за слегой. Ерофей покосился на него, едва заметно шевельнул пальцем. Василий замер на месте. Соломинские девки с ужасом и восхищением смотрели на Родиона. Колька был в восторге. А в глазах хантийки светилось откровенное обожание.
Петр медленно поднялся, вытер кровь на скуле, тупо поглядел на ладонь.
Ерофей очень ласково спросил:
– Получил, Петруша?.. Поделом тебе!.. Нельзя обижать странника… Вот Господь тебя и наказал. Правильно наказал!
Ерофей вдруг оживился и даже повеселел, повернулся к ханту Федьке:
– Эй ты, Божий волдырь! Так и быть – забирай свои хвостишки!
Федька не двигался, дрожал от страха.
– Иди, иди, косоглазый, не бойся!
Федька посмотрел на Родиона. Тот слегка склонил голову. Федька, продолжая дрожать, бочком пошел в амбар. Там он схватил в охапку связки беличьих, куньих и собольих шкурок, засеменил обратно.