Он открыл глаза. Внезапно. То, что я увидел в них, заставило меня вздрогнуть и зарыться в ворох шуршащей бумаги. Пустота. Стеклянный взгляд мертвеца.
Незваный гость, хрипя и хрустя всеми суставами сразу, поднялся, словно восставший мертвец из дешёвого чёрно-белого фильма. В уши полился немелодичный шелест потревоженных листов и хрупкое убежище рухнуло, в тот же миг волна морозного воздуха обрушилась на меня, заставляя вжиматься в ещё тёплый пол. Остатки тепла тут же мгновенно испарились под натиском стылой сырости. Незнакомец долго осматривался, шаря вокруг слепым, невидящим взглядом, словно не понимая, где он находится и как сюда попал. Наконец, он встретился взглядом со мной.
– Привет, дружище, – изобразив подобие улыбки, прохрипел он голосом, надломленным табаком и дешёвой выпивкой.
В ответ я лишь едва махнул хвостом. Что было ещё ему ответить – всё равно ничего не поймёт.
Неловкое знакомство прервало утробное урчание в животе двуногого. Мой желудок, словно услышав призыв собрата, тут же принялся вторить ему. Незнакомец понимающе посмотрел на меня и кивнул в сторону выхода:
– Пойдём. Пора поискать, чем подкрепиться.
Поиск еды – единственное, что занимает такого бродягу, как я. Еда. Ты просыпаешься – ищешь её, засыпаешь – тебе она снится. Если повезло, то набиваешь брюхо какой-нибудь плесневелой дрянью, нет – лакаешь воды из лужи и на боковую. Всегда все мысли только о еде.
Тем утром я уже наметил обойти пару свалок, чтобы попытать удачи среди ржавых баков, но любопытство взяло верх над голодом. Мне было интересно, куда направится двуногий и как он собирается искать себе пропитание.
Мой новый знакомый наощупь добрался до лестницы – солнечные лучи и так не жаловали мой подвал своим вниманием, а сейчас, задолго до рассвета, тьму не прорезали даже их отблески. Я с любопытством наблюдал за тем, как двуногий незряче водит перед собой одной рукой, в то же время опираясь другой о шершавую бетонную стену, как он то и дело оступается и спотыкается на выщербленных ступенях обветшалой лестницы. Здесь, в моём мире, огромный могущественный царь природы был беспомощнее новорождённого щенка. Это забавляло. Впрочем, недолго.
Я неслышно скользнул рядом, слегка толкнув его в бедро. Незнакомец вздрогнул от неожиданности, а затем опустил руку. Тяжёлая горячая пятерня легла мне на холку. Было в этом что-то умиротворяющее.