– Ничего особенного. Был счастлив, что оказался здесь, это чувствовалось.
– Никаких намеков насчет своей новой жизни?
– Я спросила, доволен ли он, а он сказал «да». Во всяком случае, ему не нужно было высиживать на работе, потому что он пришел утром, часов в десять или одиннадцать. А в другой раз пришел днем, на нем был светлый галстук. Я стала над ним подтрунивать, сказала, что он помолодел. Но он никогда не обижался. Потом стала расспрашивать о дочери, я ее никогда не видела, но он показывал мне ее фото – уже через несколько месяцев после рождения. Редко бывает, чтобы мужчина так гордился, что у него ребенок. Он говорил о ней со всеми, всегда носил в кармане фотографии.
У него не нашли никаких последних фотографий Моники, только младенческую.
– Вы еще что-то о нем знаете?
– А откуда мне знать? Живу взаперти с утра до вечера. С тех пор как закрылся магазин Каплана, а парикмахер со второго этажа съехал, здесь полное затишье.
– Вы ему об этом сказали?
– Да, говорили обо всем на свете, о жильцах, которые исчезали один за другим, о судебных процессах, об архитекторах, которые изредка появляются и все еще работают над проектом этого несчастного кинотеатра, а тем временем стены рушатся от старости.
В ней не чувствовалось злорадства, но при этом было ясно, что покинет она этот дом последней.
– А как это все произошло? Он страдал? – спросила она в свою очередь.
Ни мадам Туре, ни Моника не задали этот вопрос.
– Доктор утверждает, что это была мгновенная смерть.
– А где это случилось?
– В двух шагах отсюда, в тупике у бульвара Сен-Мартен.
– Возле ювелирного?
– Да. Должно быть, кто-то шел за ним следом, а уже темнело, и всадил нож ему в спину.
Накануне вечером и сегодня утром Мегрэ звонил в криминалистическую лабораторию. Нож был обыкновенный, расхожей марки, такие продаются почти во всех скобяных магазинах, совсем новый, и на нем не осталось отпечатков пальцев.
– Бедный месье Луи! Он так любил жизнь!
– Он был веселым человеком?
– Он не был грустным. Не знаю, как лучше объяснить. Он был любезным со всеми, всегда умел сказать что-то приятное, проявить внимание. Не пытался набивать себе цену.
– Женщинами он интересовался?
– Никогда! Хотя вполне мог иметь, сколько пожелает. Он был здесь единственным мужчиной, не считая молодого Каплана и старого бухгалтера, а женщины, которые работали на упаковке, не отличались строгостью нравов.