Когда Стасик вернулся с большим керамическим чайником на подносе, братья, лежа на дастархане, негромко разговаривали. Поставив перед ними наполненные пиалы, он споро раздул угли и стал пристраивать над разгоревшимся жаром шампуры с мясом, нанизанным вперемежку с помидорами, луком и курдючным салом.
Не обращая внимания на суету Стасика, Махмуд отпил из пиалы, внимательно взглянул на брата:
– Значит, все нормально?
– Вагон уже ушел… Я дожидался, пока подцепят тепловоз, поэтому и припоздал.
– Как себя ведет Сабитов?
Рустам пожал плечами:
– Как Равиль может себя вести?.. Сделал всё, как просили.
– Ты за ним приглядывай, трусливый он, – едва заметно поморщился Махмуд. – А трусливый шакал иной раз опасней легавой.
– Может, ставку ему увеличить?
– Обойдется, – расслабленно протянул Турсунов-старший. – Жирная овца тихо бегает.
Стасик подал братьям одуряюще пахнущие, сочащиеся жиром шашлыки, присел чуть в сторонке, тоже принялся сосредоточенно работать челюстями.
– Пивка бы… – мечтательно закатил он глаза. – Или сушняка…
Махмуд проговорил с легкой иронией:
– Нельзя, Стасик. Ты же за рулем… После пивка на водку потянет, опять в какую-нибудь историю ввяжешься. На следующей неделе устроим тебе выходной. Отвезу в горы, там и пей.
– Без бабы? – скривился Стасик, как от зубной боли.
Махмуд вздохнул:
– Вот кобель, одно на уме… Ладно, возьмешь свою кассиршу.
– В Ленинабад бы смотаться, – закинул удочку Стасик.
– Обойдешься, – проронил Махмуд.
Сказано это было с добродушной отеческой улыбкой, но, зная Турсунова-старшего не первый день, Стасик понял: клянчить бесполезно. Он сдержал вздох, сорвал с шампура последний кусок мяса, меланхолически закинул в рот. Внезапно его меланхолия испарилась, и он настороженно прислушался.
Мгновенно уловив эту реакцию на шум приближающейся машины, Турсунов-старший полюбопытствовал спокойным голосом:
– Что там, Стасик?
– Мент едет. Его уазик!
– Бог с ним, – шевельнул кистью руки Махмуд. – Едет, да и едет…
– Не люблю я их, Махмуд-ака… Как увижу, так и тянет в лоб дать, – осклабился Стасик, обнажая ровный ряд зубов, среди которых золотые преобладали.
– Горячий ты, а в нашем климате это вредно, – наставительно произнес Махмуд и, увидев поднимающегося к чайхане капитана милиции, негромко добавил: – Прикуси язык.
Оперуполномоченный Обиджонов снял фуражку, вытер взмокший лоб большим носовым платком. Посетители чайханы почтительно закивали ему. Он сдержанно отвечал на их приветствия.