– Выкрасть его нельзя?
– Исключено.
– Тогда что посоветуете делать?
– Вступить в партию, находясь в Японии. Это будет проще. И куда менее опасно. Раз в шесть, Рихард.
На следующий день Зорге выехал во Франкфурт. Обстановка в этом городе была проще, сердечнее, чем в Берлине, дышалось тут легче, коричневые рубашки встречались реже.
В конце дня Зорге появился в кабинете главного редактора «Франкфуртер цайтунг» – грустного плотного господина в дорогих роговых очках.
– Я читал все ваши статьи, господин Зорге, – сказал главный редактор, – это очень интересные материалы… Готов печатать вас и впредь, готов предоставить свою аккредитацию в Токио, но… Вот тут есть одно «но».
– Какое же? – недоуменно поинтересовался Зорге.
– Все кадровые вопросы ныне решает партийный комиссар, приставленный к газете.
Зорге ощутил, как внутри у него что-то тревожно сжалось, он невольно насторожился – о комиссарах связник ничего не сказал. На лице же его ничего не отразилось, по-прежнему сияла доброжелательная улыбка, хотя через несколько мгновений появилось новое выражение – этакая легкая высокомерность.
– И давно введен этот новый порядок, господин главный редактор? – спросил он построжевшим голосом – Рихард продолжал вести свою игру, выхода у него не было.
– Три дня назад. Берлин потребовал это в обязательном порядке, и мы вынуждены были подчиниться, – проговорил главный редактор виноватым тоном. – Ну что, пойдем к партийному комиссару?
– Пошли. – Зорге сожалеюще кашлянул и поднялся из мягкого кресла, в которое его усадил главный редактор.
Кабинет комиссара находился на этом же этаже, в другом конце коридора, застеленного длинной бежевой дорожкой, и был больше, солиднее кабинета главного редактора и обставлен был богаче.
За огромным столом размером не менее футбольного поля сидел тщедушный большеухий человек с прыщавым лицом, щучьим прикусом узкого рта и бесцветными глазами.
Прежде чем войти в кабинет партийного комиссара, главный редактор робко стукнул костяшками пальцев в дверь один раз, другой, дождался, когда хозяин кабинета ответит и лишь потом удовлетворенно кивнул: начальство разрешило…
При виде Зорге комиссар приподнял одну бровь и презрительно оттопырил нижнюю губу.
Зорге невозмутимо осмотрелся, потом глянул в лицо партийного босса газеты и произнес громко: