Я понял, почему папа говорил “Ай!”.
Мама почему-то не любит магию.
Я столько новых слов узнал, пока огребал кастрюлей. Правда, отец
строго-настрого запретил мне их произносить на людях. Сказал, что
это «маты». Что-то, типа древних проклятий, которые могут серьёзно
навредить.
Отец плохого не посоветует, поэтому я решил прислушаться.
Помню… как-то раз к нам приехал человек. Одет он был красиво!
Тёмно-синий мундир с кучей золотых блестяшек. Но меня больше
заинтересовала его паровая машина. Незнакомец почти целый час
общался с отцом, тряс зелеными бумажками, ругался, пытался выкупить
«Гархель» - массивный кусок драконьего золота, который был нашей
семейной реликвией. Но отец ему отказал. В итоге, таинственный
незнакомец уехал в крайне расстроенных чувствах.
Отец потом сказал, что это - господин Бувье. И что раньше он был
вассалом аристократического Дома Просто. Отец сказал, что господин
Бувье причастен к тому, что мы теперь работаем на Юнг-Блинде. А ещё
отец назвал господина Бувье – «ослиным калом» и «позором Дома
Просто».
Просто – это фамилия моей семьи. И раньше мы были настоящими
аристократами.
Мама вздыхала, когда отец упоминал прошлую жизнь. Она
отворачивалась и вытирала слезы. Мне кажется, что тогда было что-то
плохое, но она мне никогда не рассказывала.
Из-за «длинного языка отдельных личностей» наш род превратился в
опальный. Я не знал, что там за личности, и каким образом длинный
язык повлиял на превращение. Госпожа Ксандрия – местная знахарка,
наоборот, говорила, что длинный язык – истинное мужское
достоинство, чем ещё больше меня запутывала.
Госпожу Ксандрию очень любили, но когда она выходила на смену —
большинство работяг чувствовало себя плохо, поэтому шли к ней за
помощью. Она им помогала, и когда они возвращались, то все радостно
улыбались.
Да и вообще я самостоятельно пытался понять, чем опальный
аристократ отличался от обычного, кроме красивой одежды, зеленых
бумажек и паровой машины. Анализировал. Спрашивал у отца, но тот
лишь грустно улыбался и уходил от ответа.
Но в целом у меня была прекрасная жизнь.
В пять утра – подъем.
Завтрак пресной кукурузной кашей, которую местные ласково
именовали «жижей» и киселем на картофельном крахмале. Работяги из
штолен говорили, что она неприятно пахнет, и зажимали нос, пока
ели. Не знаю, почему им так не нравилась каша. Куропатки, которых
изредка ловил отец, конечно, были вкуснее, но каша тоже ничего.