Кирилл оказался не особо радушным хозяином. Он провел меня по комнатам, обозначив их простыми словами: «комната 1», «комната 2», «моя комната», «ваша комната» и так далее. Жить мне предстояло почти вплотную к его спальне, что немного удивило, ведь во всяких сериалах помощников по дому селят в дальних углах. Но зайдя в уютную совершенно женскую комнату, я поняла, что торшер я поставлю именно здесь.
— Все устраивает? — уточнил Кирилл сухо.
— Конечно! Комната просто прекрасная. Тут кто-то жил до меня? Девушка? — любопытство меня погубит. Вот возьмет и потопит в луже из собственной дурости. Кирилл напрягся, а потом посмотрел на меня напряженно. — Извините, я не... я о... я дура, — закончила на выдохе и похоже сдулась как шарик, наконец-то озвучив свое основное умозаключение.
— Саша, я не вожу сюда женщин, — выверенно ответил Громов. — И вы совершенно точно не дура. Я подготовил эту комнату для вас.
— Но, мы ведь разговаривали о договоре только вчера вечером, — нет определенно дура дурная! Ну зачем? Зачем я не откусила себе язык прямо с порога?! Лицо Громова побелело и он тяжело сглотнул.
— Подготовил — это громко сказано. Просто новые занавески повесили, — улыбка у вера была крайне неправдоподобная. Я видела здесь не только занавески. Вся комната пахала абсолютно новой мебелью.
— Спасибо вам большое, — искренне поблагодарила я своего нанимателя. — Все очень здорово. Не нужно было так скрупулезно подходить к данному вопросу, я человек неприхотливый.
— Мне хотелось, чтобы вам здесь было комфортно.
Никто кроме моих родителей, а потом и меня самой так сильно над моим комфортном не замарчивался. И это необычное ощущение подарило приятное тепло, почти семейное. Я непроизвольно накрыла ладонью еще плоский живот и заметила, как острый взгляд Громова тоже остановился на моем животе. Я моментально убрала руку. Почему-то мне стало неудобно, нет почти страшно, лишний раз напоминать веру, что я в положении, и хотя Громов ни разу не сказал ничего неприятного про «одиноких девиц с пузом», но в моей голове так и сидели слова про то, что веры забирают своих детей. Я своего ребенка никому отдавать не собиралась.
Вер почувствовал изменение в моем настроении и молча вошел в комнату, где аккуратно поставил торшер и чемодан.
— Если вы устали, то договор можем подписать с утра, — сказал тем самым ровным вне эмоций тоном, в котором не разберешь зол он или ему действительно все равно.