— Бумаги те же, что мы видели
вчера, — через несколько минут подтвердила девушка, и я отметил,
что она не стала набивать себе цену и делать вид, что читает целый
час.
— Отлично!
Я поставил, где нужно, подпись,
и капитан забрал папку, но, перед тем как убрать, достал из неё
нижний лист.
— Дмитрий Николаевич, — голос
имперца зазвучал торжественно. — Я, как законный представитель его
императорского величества, объявляю эти земли вашими! Владейте и
распоряжайтесь ими во славу великой Нижегородской
империи!
— Ура! Ура! Ура! — грянуло
из-за забора.
Впрочем, грянуло довольно
жиденько, а потом повисла тишина. Взгляд же, который бросил на меня
староста, и вовсе, если бы мог, превратил меня в пепел.
Но меня этим не
пронять.
Наконец-то! То, о чем я мечтал
всю свою прошлую жизнь, и то, к чему готовился весь месяц,
проведённый в этом мире, наконец сбылось!
Вернее, получило возможность
сбыться, но тут уже дальше все зависело только от меня. А в себе я
был уверен на двести процентов.
— Я вас больше не задерживаю,
капитан! — улыбнулся я имперцу, аккуратно убирая бумагу во
внутренний карман плаща.
— Всего доброго!
Он немного удивился моему
позитивному настрою, но задерживаться не стал. Коротко кивнув
старосте, вояка быстро вышел за калитку.
— Влад, веди сюда наших, —
бросил я главе своей охраны.
— Будет исполнено, ваше
благородие.
Он убежал, а я повернулся к
старосте. Но не успел открыть рот, как между нами вклинилась Катя,
при этом, непонятно откуда, в её руках появилась толстенная
тетрадь.
— Михаил Васильевич? Я
Екатерина Борисовна, — бодро заговорила девушка. — Мне нужны
бухгалтерские документы за три последних года и начало этого, а
также полные списки…
— Катюш… — Я взял чрезмерно
ретивую сотрудницу под руку. — Это все до завтра подождёт. Дай мы с
Михаилом Васильевичем сначала более глобальные вопросы
обсудим…
— А… а… я? — растерялась
девушка.
— Ты? Иди дом осмотри. Проверь
наличие посуды, постельного белья. Печку затопи... А! Кристалл
проверь, а то я за него расписался, а может, его там и
нет.
— Ой! — пискнула Катя и бегом
скрылась в доме.
— Дмитрий Николаевич! — Я
повернулся к старосте и протянул руку.
— Михаил Васильевич.
Мой жест поверг его в ступор,
но руку он все-таки мне пожал. Правда, когда попробовал убрать
ладонь, я не дал и для большего эффекта подошёл к нему
вплотную.