Я невольно потупила взор и перевела
внимание на его руки. Ногти обычные, светлые, коротко подстрижены.
На запястьях нет ни повязок, ни пластырей, ни шрамов – в общем, ни
единого намёка на недавние раны.
– Начну с главного: мою подпись
подделать ещё никому не удавалось. Присутствие на парах отмечаю
самостоятельно. Журнал заполняю исключительно красными чернилами, –
он прервался, потом добавил с усмешкой. – Вообще‑то я предпочитаю
кровь девственниц, но в условиях сложившегося дефицита приходится
использовать более доступные варианты.
Его тяжёлый взгляд выудил меня из
общей массы студентов и словно поймал на крючок. Слегка кивнув, он
улыбнулся незаметной улыбкой, которая была понятна только мне.
– Да, вы тоже садитесь, – бросил
будто бы между прочим. Одногруппники, не успевшие занять места,
покорно подчинились – как в зале суда. Через несколько мгновений и
я, наконец, заставила негнущиеся ноги согнуться и опустилась за
парту у двери – словно собиралась, едва вчерашний убийца
отвернётся, бежать.
– Итак, – когда все расселись,
музыкант невозмутимо откинулся на спинку своего кресла, крутя в
руках красную ручку, – я тот самый препод по истории искусств. По
новому, бесполезному предмету, который вам всем придётся волею
судьбы в совершенстве освоить. Меня зовут Лев Станиславович
Чернов.
Молчание наконец нарушилось, по
аудитории поплыл шумок.
– Если у вас уже появились вопросы,
задавайте вслух.
– А правда, что вы профессор? –
пискнул вдруг кто‑то.
– С чего вы взяли? – он обвёл
взглядом зал и в два счёта определил говорившего. Музыкальный слух,
наверное.
– Так в нашем расписании написано, –
с опаской пояснила девчонка из группы «М». – Под вашей
фамилией.
– Иван Иванович мне льстит, – холодно
хмыкнул препод. – Ещё вопросы?
Все снова замолкли. В полной тишине
шелестнули страницы журнала:
– Что ж, тогда давайте знакомиться с
вами. Какой у нас тут состав?.. – его указательный палец с тяжёлым
перстнем‑пентаграммой проскользил по списку студентов. – Ого, целых
пять фениксов на потоке. Примите мои соболезнования. Кто‑то из
пернатых знает, сколько у него спиралей ДНК? Анисимов?
– Шесть.
– Богданова?
– Четыре.
– Егоров?
– Семь.
– Карпова?
– Три.
– А у меня девять! – с гордостью
выкрикнул Яшка, вскочив.
– Сыроежкин, сядь, тебя не
спрашивали. Так, Антипова, ну а ты?