А Нарэлии силы давали вот эти драконы, выбранные жребием для подобной участи. Их боль, ненависть, отчаяние – все давало силы, продлевало молодость.
Можно было питаться и другими способами, другими эмоциями, но именно эти были самыми простыми и самыми сильными. Стоило ли удивляться, что мужчины были готовы на все, потому что терять уже нечего?
***
Рэнгорн висел на усовершенствованной дыбе – гордости Нарэлии. К ногам привязали грузы, вес которых тщательно высчитала драконица, чтобы не нанести слишком больших повреждений, не порвать связки. Сейчас руки мужчины были вывернуты и вздернуты вверх, вниз тянули грузы, и мучительная, непереносимая боль нарастала с каждой секундой.
- За то, что снова огорчил. За то, что твой характер приносит одни проблемы, - скорбно перечисляла Нарэлия.
- Мой характер нравится вам, светлая госпожа, - издевательски сказал, точнее, прохрипел в ответ Рэн. – Иначе за что наказывать?
Да, этого еще ломать и ломать… Именно этим он больше всего правительнице и нравился. Конечно, за сильную провинность можно было просто замучить до смерти, но такого питательного ей трудно будет найти снова. Такая ненависть, такие эмоции!
Нарэлия с удовольствием взялась за любимую плеть, охаживая ею спину и соблазнительную мужскую задницу, а потом окунула ладони в соляной раствор и тщательно протерла настеганную кожу. Ее любимый дракон сдерживался, не позволял себе стонов и криков, но она чувствовала, насколько ему больно, и наслаждалась этим.
А тот дракон, которого она была вынуждена оставить наедине с девушкой, тоже был невероятно хорош, хотя и совершенно в другом стиле.
Красивый, даже слишком утонченный для дракона, он был робким, пугливым, хотя и постоянно скрывал это, а еще очень эмоциональным – это просто праздник какой-то для ее чувств!
Нарэлия вспомнила прошлый раз: Кайрес лежал, привязанный, на ее любимом пыточном столе. Руки и ноги растянуты в стороны, мучительно не давая возможности изменить положение тела, как-то ослабить натяжение, дать отдых затекшим мышцам. Она медленно и тщательно мазала его тело жгучей мазью, рисуя полосы и затейливые узоры. Кайрес, забывшись от мучительной боли, выгибался дугой, стараясь уйти от мучений, и этим только сильнее затягивал путы.
А еще в запасе оставались унижения. Острым когтем, в который трансформировался ноготь, она поддела кожу мужчины, проколола ее, и стала медленно протягивать под кожей тонкую цепочку. Опоясала талию, улыбнулась: «Смотри, какое прелестное украшение!».