«Похоже, я на операционном столе.
Меня пытаются вылечить, а я… Я пришёл себя от наркоза раньше
времени!»
Воспоминания о слышанных байках о
тех, кто очнулся прямо во время операции, хлынули потоком. Память
услужливо вываливала подробности. О том, что очнувшиеся чувствовали
каждое действие хирурга, даже боль ощущали, но не могли
шевельнуться и хоть как-то дать знак о своём положении. Даже в
корявом пересказе не слишком велеречивых подростков это звучало
жутко, а уж пережить такое наяву…
«Вот сейчас и узнаешь, каково это.
Зато будет потом, что рассказать приятелям…»
Мысль, конечно, не слишком утешающая.
Роман до ужаса боялся боли, а тут предстояло выдержать вовсе не
шутливое тыкание иголкой или ноющий зуб. Страх расползался по телу
липкими щупальцами, заставляя дрожать каждую мышцу.
Третьим чувством стал слух. Причём
заметил его возвращение юноша не сразу. Сначала пришло громкое
звяканье. Казалось, что рядом бренчат цепями. По крайней мере,
именно такая ассоциация появилась первой. Хотя откуда в
операционной цепи, оставалось совершенно непонятным. Следующими
звуками стали голоса. Их было по меньшей мере три – два мужских и
один женский. Слова Роман разобрать не мог, беседующие говорили
слишком быстро, да и сам язык звучал непривычно.
«Латынь, что ли? Что за язык
такой?»
На самом деле юноша не знал, как
звучит латынь, но, учитывая первоначальную гипотезу какой это мог
бы быть ещё язык? Не отвезли же его за границу, чтобы проводить
операцию? Не настолько он большая шишка, чтобы настолько
заморачиваться.
Впрочем, дальнейшие рассуждения
пришлось отложить. Голоса стали настолько громкими, что юноша
осознал факт того, что врачи стоят рядом с ним. Но почему он их не
видит?
«Ослеп? Блин, та штука шарахнула меня
по голове, и я ослеп? Как же я теперь буду? Типа Сорвиголовы, что
ли? На слух ориентироваться?»
Роман перепугался. Это только в
комиксах да в играх слепые герои оказываются намного круче зрячих.
В жизни же слепому человеку ой как несладко. Он дёрнулся от
нахлынувшего страха. Вероятно, это его движение не осталось
незамеченным, потому как юноша почти сразу ощутил прикосновение
чьих-то рук к своему телу.
Не прошло и десяти секунд, как
ловкие, хотя и грубовато действующие пальцы сорвали с головы
повязку. Свет ударил по широко открытым глазам юноши, вызвав
вспышку боли. Роман зажмурился, наблюдая, как пляшут перед
закрытыми веками «зайчики». Он услышал женский голос. В нём явно
различались повелительные и вопросительные нотки. С трудом разлепив
веки, Роман проморгался и посмотрел на обращённые к нему лица.