Немолодая менеджер по персоналу подтолкнула в мою сторону
внушительную стопку документов.
— Что это? — спросил я, пытаясь вчитаться в мелкий шрифт, не
касаясь при этом листов.
— Дополнительное соглашение о неразглашении коммерческой тайны,
— терпеливо ответила женщина, хотя по ее надменному выражению лица
я видел, что она едва сдерживается. — Как только вы получите
ключ-карту и станете сотрудником компании, все, что происходит
внутри здания, является тайной и разглашению не подлежит. Вам
понятно, господин Кан Ён Сок?
— Предельно понятно, — ответил я, пододвигая к себе
документы.
Женщина смерила меня высокомерным взглядом, но ничего не
сказала. Я же погрузился в чтение.
— Вы что делаете?! — воскликнула менеджер.
— Читаю то, что буду подписывать, — бесхитростно ответил я,
поправляя на носу очки в тяжелой роговой оправе. — А что?
— Мы тут до конца дня просидим! Берите и подписывайте! —
приказным тоном скомандовала менеджер и постучала ногтем по стопке
бумаг. — На каждой странице!
— Простите, уважаемая госпожа Чхои, но в учебном центре нам
твердили, чтобы мы не подписывали бездумно документы, даже если нас
будут заставлять… — честно ответил я, сложив руки на коленях и как
можно ниже опуская голову и плечи.
Я просто беглец из Северной Кореи, который устраивается на свою
первую в жизни настоящую работу. Полгода обучения и адаптации были
похожи на курорт, но все рано или поздно заканчивается.
— Это что еще за вздор! И что же вам такого надо беречь,
господин Кан?! Хотите сказать, наша компания жулики?! Вы что себе
позволяете!
— Ничего такого, Аджума, пожалуйста, вы не так все поняли… Нас
учили в центре. Мне же положена выплата, про нее много говорили.
Каждый месяц, как беглецу. Правительство обо мне заботится и вот,
чтобы я не стал жертвой мошенников…
Я понял, что сказал лишнего. Лицо менеджера Чхои пошло пятнами,
а сама она стала похожа на разъяренную рыбу фугу. Только что иглы
не полезли во все стороны.
— Ты как меня назвал… — прошипела менеджер Чхои, пропустив мимо
ушей слова о мошенниках. — Я что тебе, старуха?!
— Простите, пожалуйста, госпожа Чхои, простите!
Я вскочил со своего места и согнулся в уважительном поклоне,
ожидая, когда же женщина успокоится. Странно, в учебном центре
объясняли всю эту запутанную систему обращений юга, но я не мог
подумать, что допущу такую промашку. На севере все было проще — все
друг другу товарищи. Госпоже Чхои точно было больше сорока, о чем
говорила и сетка морщин на шее, и состояние ее рук, вот только мое
почтительное обращение к ней, как к женщине намного старше меня
самого, привело ее в бешенство. Неужели так можно называть только
откровенных старух? Или она посчитала указание на ее возраст
издевкой с моей стороны?