— Чего еще ждать от беглеца из Ибука…
Ее слова резанули мой слух, будто бы она говорила о безродной
собаке.
— Садись и подписывай, — уже менее гневно скомандовала госпожа
Чхои. — Никто тебя тут не ограбит. Твой успех в интересах этой
компании. Все же, ты первый, кого прислали по программе интеграции.
У тебя и свой куратор будет, и поможем. И может быть, когда-нибудь
ты сможешь стать полноценным членом общества.
Опять она говорит обо мне, словно я мусор. Но за время своего
пребывания в Намджосоне я уже почти привык к тому, что слишком
многие видят в беглецах нахлебников, шпионов или даже врагов.
Никогда не знаешь, протянут ли тебе руку или плюнут в лицо, когда
узнают, что ты выходец из Пукчосона.
Оформление на работу заняло у меня подозрительно много времени,
почти два часа. Госпожа Чхои наконец-то выбила из меня подписи под
документами о неразглашении, после чего бросила в душной
переговорке почти на сорок минут.
Все это время, пока я ждал возвращения HR-менеджера, я размышлял
о том, как же так получилось, что моя жизнь будет опять связана с
компьютерами и сетью.
Я не избегал интернета или техники, но старался как можно меньше
соприкасаться с высокими технологиями и сферой IT. Просто чтобы не
вызвать у своих кураторов лишних вопросов. Я прекрасно понимал, что
среди этих доброжелательных мужчин и женщин, которые занимались
адаптацией беглецов с Севера и старались вложить за полгода в наши
головы знания, которые прочие южные корейцы получают с самого
детства, затесались люди из Национального агентства разведки или,
если коротко, из NIS. Эти люди были обучены подмечать странности и
нестыковки в поведении беглецов, чтобы выявлять шпионов,
диверсантов и прочих агентов Севера.
Глупо считать, что моя родная страна не вела активную
деятельность на Юге. Конечно же тут работала целая агентурная сеть,
с которой неустанно боролись агенты из NIS. Вот только я не имел к
ним никакого отношения и сознательно не интересовался этой темой,
чтобы не бросить на себя тень подозрений со стороны бывшего
командования. Просто прилежно учился, выполнял партийные задания и
пользовался теми немногочисленными привилегиями, которые давала
служба в кибервойсках.
Мне нужно быть осторожным. Неброская, дешевая одежда. Всю зиму я
отходил в невзрачном китайском пуховике и таких же туфлях-галошах,
хотя взгляд нет-нет и падал на модную и качественную обувь, которую
тут предпочитала молодежь. Но мне нельзя было выходить из образа.
Рубашка, застегнутая на все пуговицы, безразмерный свитер, хорошо
выглаженные бесформенные брюки из грубой ткани темно-синего цвета.
Стрижку пришлось выбрать уставную — под машинку. Мне был недоступен
даже привычный полубокс, потому что в исполнении местных мастеров
он выглядел слишком стильно и смущающе для недавнего жителя Севера.
Апогеем моей внешности были очки с толстыми стеклами на -7 и
тяжеловесная оправа из уже чуть пожелтевшего дешевого пластика. Я
одевался так же, как и большинство жителей нашего района, где
расположились общежития для тех, кто проходит реабилитацию и еще не
встал на ноги.