– А разве?.. – начал было парень, но
Кабурек спокойно пояснил:
– Нечего женщине мужские разговоры
слушать.
– Понятно, – Максим посчитал за
лучшее не лезть в чужой монастырь со своим уставом, но ему стало
жаль супругу. Её заботами дом сиял чистотой, готовила Эвка, как и
говорил водяной, изумительно – и при этом ей не позволялось даже
сесть за стол с отцом и мужем. Словно угадав его мысли, Иржи
сказал:
– Ты не думай, у нас не всегда так.
Просто зачем пани пугать.
– Что там у Святого Креста случилось?
– поинтересовался Кабурек.
– Сами ещё толком не знаем. Двое
стражников погибли, их тела нашли только как рассвело. Из обоих
будто высосали все соки.
– Кровь? – поинтересовался Макс, у
которого в памяти тут же всплыло слово «упырь».
– Вообще всё. По словам Фишера, они
теперь похожи на вяленых рыб.
– А где тела сейчас?
– В привратницкой при кладбище. Рабби
Лёв ни за что не войдёт в саму ротонду, так что туда их перенесут
после осмотра.
– Лев бен Бецалель? Тот самый? – не
поверил своим ушам Максим.
– Ну да, рабби Лёв. А что? –
непонимающе посмотрел на него Иржи.
Парень нерешительно посмотрел на
капрала, потом на водяного, и, чуть понизив голос, спросил:
– У него правда есть голем?
– Ещё как есть! – фыркнул Шустал. –
Нет, надо всё-таки попросить командора отправить тебя разок в
Йозефов.
– Только благодаря рабби Лёву и его
голему у нас уже пять лет не было погромов, – заметил водяной,
кроша в миску с мясом и клёцками хлеб. – Когда утонуло солнце, –
оба молодых человека разом повернулись к хозяину дома и теперь
жадно слушали каждое его слово, хотя говорил Кабурек больше для
Максима, не знакомого со здешними новостями. – Первым делом
пражане, конечно, начали искать виноватых. Ну и, само собой,
горячие головы предположили, что далеко за виноватыми ходить не
нужно. Но по Йозефову уже разгуливал голем, который не пустил
внутрь Еврейского города никого из посторонних, – водяной закончил
крошить хлеб, помешал ложкой в миске, затем поднял глаза на людей и
отчеканил:
– Я не верю, что кто-то из Йозефова
причастен к случившемуся. Хотя бы уже потому, что подобное под силу
разве что самому рабби Лёву, а он такого никогда бы не сделал. Но с
тех самых пор Еврейский город вроде как на осадном положении, –
пояснил Кабурек для зятя. – Его жителей не желают видеть вне стен
их кварталов, а они никого не пускают к себе. Исключение делается
лишь для ночной вахты, – кивнул водяной капралу, как бы приглашая
его в свидетели.