Руки поднимает около двенадцати человек.
— Ольга Александровна, а те, кто не участвуют, могут идти? — спрашивает рыжая девица, сидящая позади татуированного блондина и массирующая ему шею.
— Думаю, да. Разве что кто-то хотел бы помочь с написанием куплетов для ребят. Есть такие? — обвожу взором студентов, но они все сидят так, будто стараются быть как можно менее заметными.
— Я могу написать текст куплетов, — раздается тот самый голос, что преследует меня весь день.
Перевожу взгляд к Рудневу, чувствуя, как учащается пульс.
— Ты? — удивленно смотрю на него.
— Я, — смотрит прямо в глаза.
Слышу, как те, кто не хочет участвовать, поднимаются с мест и покидают аудиторию, а он все это время держит мой взгляд.
— Ну, мы тоже пойдем, — говорит блондинка, отвлекая меня от Дениса. — Я вам все скину в мессенджер.
— Да, конечно, — спохватываюсь я и называю студентке свой номер.
Когда все выходят, Руднев подходит ко мне.
— Я тоже буду вам писать, Ольга Александровна, — смотрит так внимательно, что у меня мурашки ползут по коже.
— Зачем? — вырывается из меня прежде, чем успеваю подумать.
— Буду слать вам стихи, — усмехается он. — Вдруг меня понесет не в ту сторону. И мне очень нужно, чтобы вы за мной проследили.
Смотрю на него и не могу отделаться от ощущения, что каждое его слово с подтекстом.
— Ну так что? Могу я вам писать?
Я понимаю, что не имею права отказать, так как только что дала добро другой студентке. И если откажу ему, то продемонстрирую свой страх.
— Да, Денис. Вы можете отправлять мне сообщения, — говорю, думая о том, что наверняка пожалею об этом.
Оля
— Олечка, ты? — выглядывает на площадку соседка, Антонина Петровна.
— Я, теть Тонь, — улыбаюсь женщине.
— А я думаю, кто тут скребется, — смотрит на меня через толстые линзы очков.
— Простите, я не хотела шуметь, — порой складывается впечатление, что женщина дежурит у дверного глазка. Потому что, как иначе она слышит любой шорох на площадке, остается для меня загадкой.
— Да я как раз хотела к тебе зайти.
— Что-то случилось? — за те две недели, что я живу в этой квартире, соседка, кажется, успела ко мне привыкнуть сильнее, чем я к ней.
Стоило мне въехать в квартиру, она тут же пришла знакомиться, выясняя все о моей жизни, в том числе о семейном положении, работе. И только составив мой моральный облик, она решила, что может со мной дружить. Хотя “дружить” — это громко сказано. Скорее, отправлять по своим поручениям.