Ваську Пименова в конце концов отвели в сторону, процессия тронулась дальше, а он еще долго всхлипывал и кричал что-то вслед, выкидывая вверх то одну, то другую руку. Иван покосился на Антонину, она была словно в забытье, и, казалось, не обратила никакого внимания на непредвиденную остановку. Зато Андрей Андреевич Карамышев несколько раз глянул на Ивана и, повернувшись, что-то спросил у Федора Корнильева. Тот на ухо ответил ему, и на этом все вроде как и закончилось.
На самом подъеме, на крыльце губернаторского дома стоял с обнаженной головой сам Алексей Михайлович Сухарев. Он поклонился процессии, но не подошел, а чуть выждав, когда она пройдет мимо него, вернулся обратно в дом.
– Надо же, сам губернатор проводить вышел, – пронесся шепоток по толпе.
У кладбищенских ворот стояло десятка два озябших нищих и убогих, которые, завидя еще издали гроб, опустились на колени, закрестились, закланялись, протянули заскорузлые ладони, прося подаяние. Катерина подошла к ним, раздала мелкую монету, приговаривая перед каждым: «Помяните раба божьего Василия…»
После поминок, когда гости разошлись, остались лишь все свои, кровники, Михаил Григорьевич Корнильев, сидевший под образами, на хозяйском месте, слева от Ивана, привстал и торжественно проговорил:
– Ну, пусть земля дяде Василию пухом будет, а нам о своих мирских делах подумать надо.
– Пойду я, наверное, Миша? – робко спросила Варвара Григорьевна.
– Поди, поди, а то испереживалась, намаялась за день. – Вслед за Варварой Григорьевной ушли Катерина и Антонина, бросив на Ивана вопросительный взгляд. А Михаил Григорьевич, чуть пригубив из чарки, обратился к братьям: – Как дальше жить станем? По любви или по разумению?
– Ты у нас, Мишенька, самый старший, а значит, и самый умный, – ехидно проговорил со своего места Василий Яковлевич Корнильев, – мы до сей поры по твоему разумению жили, да, верно, и далее так придется…
– Брось дурить, Васька, – зыркнул в его сторону Михаил, да и остальные братья неодобрительно глянули на младшего, но промолчали, скрыв усмешку.
– Ты, Вася, все наперед старшего норовишь, да только проку с того никакого. Чуть чего, к нам или за деньгами, или за товаром бежишь.
– А к кому же еще, как не к братьям, мне идти? – огрызнулся Василий Яковлевич.
– Хватит, – прихлопнул по столу ладошкой Михаил. – Грызться нам меж собой не пристало. Тут надо решить дело, как с капиталом покойного дяди Василия обойтись.