- Он что-то хочет сказать, - оглядываясь, заметила виконтесса
Ленская.
- Тебе ли не все равно, что он там хочет? Бывают случаи, когда
не нужно быть слишком чувствительной. И уж тем более к мужчинам, -
прежде чем идти дальше, баронесса решила перезарядить «Стальную
Правду», щелкнула замком и достала из сумочки запасные дротики. - В
этом мире очень мало мужчин, к которым я готова проявлять добрые
чувства. Но взамен этим редким мужчинам я готова отдать свое сердце
целиком. Раньше, до случая в Эшли, пока меня не изнасиловали и не
попытались принести в жертву богу ацтеков, все было с точностью
наоборот. Все мужчины вокруг привлекали меня, и я отдавала им себя.
Отдавала не только тело, но и душу. Взамен они в нее плевали. За
мою доброту меня считали похотливой дрянью, стремились унизить и
сделать мне побольнее.
- Тебя изнасиловали и чуть не убили?! – Ленская взволнованно
смотрела на нее, уже не обращая внимания на хриплые стоны Голдберга
и возню его связанного приятеля.
- Девочка моя, еще до случая в доме виконта Уоллеса меня
насиловали много раз. Я страдала от этого наверняка больше, чем ты
в этой жизни болела простудой. И убить меня собирались много раз.
Даже собственный муж, когда он был пьян или в дурном настроении, -
мисс Милтон щелкнула последним дротиком, вгоняя его в магазин
остробоя. - Только последний раз вышел настолько экспрессивным, что
в моей душе кое-что перевернулось. Забрызганная спермой двух
подонков и собственной кровью, я посмотрела в лицо Смерти. Она была
так близка, так ощутима, что я сама стала ей. Теперь я – смерть для
всяких ублюдков.
- Прости, я не должна была об этом спрашивать. Тебе об этом
больно говорить, - актриса почувствовала себя неуютно и, чтобы
чем-то занять руки, начала ковыряться в дорожной сумке.
- Вовсе нет. Сделать мне больно теперь очень трудно. Больно лишь
тогда, когда больно близким мне людям, а их меньше, чем пальцев на
одной руке. Идем, - Элиз вышла в тускло освещенный коридор. Слева
он переходил в захламленное чердачное помещение, справа через
метров тридцать начиналась лестница вниз.
И оттуда послышались шаги. При чем шаги неторопливые, может даже
настороженные. Баронесса приподняла руку, делая знак Ленской
остановиться. В лестничном пролете появилась голова парня уже
знакомого Элизабет - лохматого блондина в джанах с кожаными
вставками. Именно он оскорбил баронессу на стоянке эрмимобилей
возле театра.