Ваше Сиятельство 9 (+иллюстрации) - страница 48

Шрифт
Интервал


- Спасибо, моя прелесть! О такой как ты я мог только мечтать! – я оторвал Ковалевскую от пола и закружил по каюте на руках. В самом деле я был в восторге. При чем вовсе не позволением на, так сказать, охоту, а тем, как добра, понятлива Ольга Борисовна. Она вполне понимает, что запретный плод может оказаться слишком сладок, искушение, неудовлетворенные желания, рождают скрытое недовольство, накапливаются. И разумнее всего проявлять понимание и держать своего избранника под относительным контролем.

- Оль, а я могу потратить эту лицензию не на Дашу? – спросил я, опустив Ковалевскую на кровать.

- Так, где мой нож? – она попыталась встать, но я прижал ее ворсистому покрывалу. – Елецкий, ты еще больше наглеешь! К тебе, пожалуй, вообще не стоит проявлять доброту!

- Оль! Ну, Оль… - я подмял ее под себя и несколько раз поцеловал в щеки, подбородок, губы.

- Говори, что ты задумал? Кто если не она?! – она приложила ладонь к моим губам, в ее глазах проступила тревога. – Между нами же все по-честному, да? На кого ты еще запал?

- Оль, ни на кого. Просто так, на всякий случай. Может не будет для меня никакой Даши. Я хочу твой подарок – лицензию, сохранить на какой-нибудь другой случай, - я повернулся набок, отпуская ее.

- Хорошо. Только уговор, всякий раз, как тебе придет в голову поохотиться, ты будешь брать у меня лицензию. И имей в виду, я буду давать ее тебе очень редко, в особых случаях, когда твое ружье будет готово начать стрельбу без твоего ведома, - успокаиваясь сказала Ковалевская.


***


Даже в июне небо в Лондоне часто серое. По улицам с грохотом носятся старые двухэтажные эрмимобили муниципального транспорта, которые давно следовало отправить на переплавку. По набережной Темзы угрюмо бредут люди с недовольным, серыми как небо лицами. И над всем этим висит какая-то недоброжелательность, пропитанная скопившимся раздражением.

Именно таким Майклу предстал Лондон – город, в который он очень не хотел возвращаться, но куда его вернули вопреки его воли. Перед тем, как он оказался в Лондоне, его били. Били трижды: сначала в Москве на каком-то складе, холодном, заставленным ящиками и воняющем рыбой. Затем дважды в Риме. Причем били практически без причин, лишь за то, что он не так отвечал на вопросы или не так смотрел. Здесь же в Лондоне его передали другим людям. Эти обходились с ним сносно: руки не распускали, давали кое-какую свободу, правда под присмотром.