Вдоль заборов крались двое: мужик и баба. Подошли ближе к дому, осмотрелись, но нас не заметили.
- Иван, до утра не могло ждать? - раздался в темноте голос Алёны.
- Ага, и дождёмся, когда другой кто дом к рукам приберёт, - ответил тот шёпотом, - иди давай.
- Не по-людски как-то, - жалобно сказала женщина.
- А детям кажную зиму мёрзнуть можно? Не мели чушь, топай.
Тени шмыгнули в калитку, скрипнул засов и всё стихло.
Читал я про такие случаи, когда соседи писали доносы, стремясь поживиться на чужом горе. И понял, что привело солдат в деревню, только верить в это до последнего не хотелось.
Отец сплюнул:
- Дрянь какая, - он тоже догадался, что произошло, - идём, Егор, не то, не ровён час, сам его пристрелю.
Старик поднялся с земли, опираясь на ружьё и пошёл к дому. Плечи его были опущены, нелегко понимать, что живёшь рядом с такой мразью, что и родных не погнушается подставить.
Дошли молча, также разошлись по своим комнатам. Даша не спала дожидаясь. Мы улеглись, и я рассказал, что произошло. Слышал, как тихо всхлипывает жена.
- Егорушка, да разве так можно? - она искренне не понимала. Деревенская жизнь тяжела, не раз и не два обращаются друг к другу за помощью, живут селяне как одна семья. А тут…
- Спи, родная, - вытер я слёзы с её щёк, - спи. Не бросим в беде Евдокию.
Весть о том, что пьянчуга Иван занял чужую хату, разнеслась с утра быстрее пожара. Мы с отцом, позавтракав, отправились к Панасу. Евдокии и впрямь нужно помочь. Возле его дома, гудя, как осиный рой, стояли мужики, кто с вилами, а кто и с ружьями.
- Гнать их взашей, - послышался чей-то голос, - ишь, чего удумал, ирод!
- Охолонись ты, - поморщился Панас, - станем гнать, завтра и за нами приедут.
- Что же теперь, смотреть молча? - спросил неразговорчивый обычно Фёдор, наш кузнец. Жил он бобылём, нелюдимый. Дом его стоял ближе к реке, на самой околице.
- Что толку языками молоть, - вступил в разговор отец, - решать надо, что с бабой и детьми делать?
- Если дом Ивана нынче пустует, так может туда им поселиться? - предложил кто-то.
- А завтра он опять кляузничать начнёт, что его дома лишили. Хватит с них, нахлебались, - ответил отец.
Все замолчали. Избы у всех имеются, да лишние рты никому не нужны, самим бы прокормиться.
- К себе их заберу, - сказал хмурый Фёдор, - всё равно один. Проживём как-нибудь.