- Не за что, - махнула мне на прощание девица и поспешила к своим.
Я глядел ей вслед, и в груди затеплилась надежда. Если мы ещё способны сочувствовать и сопереживать, значит, не очерствели наши души. Осталась в них и доброта, и человечность. Это по первой оглушило всех горем и тяжестью пути, но стоит случиться беде, и спешат на помощь незнакомые люди. Те же деревенские. Им ведь зимой тоже несладко приходится, а деток подкармливали наших, обозных. Не скупились, несли узелками. И здесь. Почти все те, кто шёл дальше, работали плечом к плечу с переселенцами, которым суждено остаться. Как в горниле, выгорало в душе всё наносное и оставалось вложенное изначально: надежда, порядочность, доброта.
С этими мыслями, улыбаясь не пойми чему, устроился я под телегой, что стояла возле костра, и заснул. Рядышком со мной легло несколько мужиков. Вместе теплее, а нам надо выжить. Мне надо выжить. И вернуться домой.