Макс, недолго что-то высматривает под раковиной и, на ходу расстёгивая пуговицы на манжетах, скрывается в ванной.
– Швабру принеси. Быстро.
Я заминаюсь у зеркала, мрачно оценивая степень прозрачности своей насквозь промокшей футболки, и дабы не плодить в его распутном мозгу ещё больше распутства, сворачиваю в спальню. Торопливо ныряю в дежурную блузу для собеседований, но пуговицы успеваю застегнуть лишь до середины, когда меня отвлекает грохот из прихожей.
– Марьям!.. – и далее следует эмоциональная речь на матерном русском, повествующая о глубоком возмущении моей безответственностью. – Сдурела так пугать? Я чуть заикаться не начала, – наконец, договаривает моя запыхавшаяся подруга. А глазки-то уже округляются, с недоумением оценивая мой непотребный вид.
– Ох, точно... Прости, – виновато морщусь, возвращаясь к возне с пуговицами. – Просто ситуация возникла непредвиденная...
Меня прерывает требовательный крик с кухни:
– Мари, тебя долго ждать?!
– Непредвиденная?.. – Она выразительно стреляет взглядом по направлению прозвучавшего голоса. – Да у тебя в квартире мужик! Живой. Говорящий!
– И?
– И ты, партизанка, молчала! Хвались.
Хвастаться тем, что связалась с Мартышевым, стала бы только круглая идиотка. О чём я собираюсь подруге вкратце сообщить, да он оказывается проворнее.
Что ж, нужно отдать Максу должное, по части эффектных появлений паршивцу по-прежнему нет равных.
– О, лишние руки подоспели. Замечательно, – выдаёт он поганенько ухмыляясь. Лина пару секунд молчит, видимо, считая кубики на его прессе, ибо мой чокнутый сосед почему-то выскочил к нам в одних брюках, и теперь с заметным интересом изучает фасон моего белья. – Милый горошек, Мари.
Он подмигивает, а я... А я продолжаю судорожно застёгивать пуговицы. На ощупь. Глазам-то с гордостью не по пути. Они бесстыже провожают каждую каплю воды, стекающую по загорелой груди.
Как же сладко, должно быть, на такой засыпать...
– Ну и чего стоим? Пол сам себя не протрёт. – Убирая влажные пряди со лба, Макс разворачивается, чтобы вернуться на кухню, а заодно демонстрирует вид со спины.
Мы с Линой, разумеется, остаёмся стоять совершенно бесполезными в хозяйстве истуканами, пребывая в состоянии глубокой эстетической комы.
– И кто этот красавчик?
– Сантехник.
– Не звизди, ты его туфли видела? – шепчет она со знанием дела. – Мой Вася полгода на такие же копил.