— Серьёзно? Я что, настолько похож на лоха? Чтобы думать, что
поверю клятве хрен знает кого, минуту назад пытавшегося меня
убить?
Теперь ублюдок заскрежетал зубами уже очень отчетливо.
— У тебя нет выбора! Либо ты продашь усадьбу, либо мы тебя
убьём!
— Ну то есть, вариантов всё же два? Иными словами, выбор у меня
есть? Знаешь, передай своему коучу, чтобы переквалифицировался в
прачки. С продающими тезисами у него тоже всё паршиво.
— Ты продашь или нет?! — загрохотал ублюдок, потерявший терпение
окончательно.
— Нет. Я граф, а не барыга. Не графское это дело —
торговать.
— Ты умрёшь!
— Вот ни хрена не удивил. Рано или поздно все умрут.
— Ты пожалеешь об этом! Очень горько пожалеешь!
Ублюдок в ярости, брызгая слюной, проорал это — и исчез. Просто
исчез. Только что был — и пропал. Кошмар, до чего все нервные. Уже
и слова не скажи.
Я подошёл к тому месту, где только что был Защитный круг.
Потыкал мечом.
Нету. По ходу, стал невидимым и свалил.
— Что случилось?! — на крыльцо трактира вывалились Егор и Захар.
— Кто тут орёт?
— Да так. Покупатель расстроился. Аж сбежал от огорчения.
— Что? Какой ещё покупатель?
— Всё нормально, мужики, — отмахнулся я. — Вы, если прёт —
бухайте дальше. А я домой. Что-то вдруг спать захотелось.
Дожидаться ответа охотников я не стал. Начертил Знак и через
пару секунд толкнул дверцы нуль-Т шкафа у себя в башне.
Честно говоря, после беседы с ублюдком опасался, что за время
моего отсутствия тут опять могло случиться нехорошее. Но всё было
тихо-мирно. Никто не нападал, нигде не орали, ничего не горело.
Могу спать спокойно.
Я стащил с себя одежду и рухнул в кровать.
Проснувшись, крикнул:
— Я дома!
Через пять минут в дверь легонько постучали. На пороге появился
Маруся с подносом в руках. На подносе стояла чашка кофе,
распространяющая аппетитный, умопомрачительный аромат.
Сама Маруся, в лёгком сарафане, на котором (наверняка случайно)
расстегнулись две верхние пуговки, выглядела не менее
аппетитно.
Я посмотрел на чашку. На Марусю. И решил:
— Поставь пока поднос.
Кровать плотник сработал отличную. Не чета прежней, на первом
этаже. Крепкую — она не скрипела ни от каких моих действий — и
широкую.
Когда я, с чашкой в руке, откинулся на подушки, а Маруся
устроилась рядом со мной, места было ещё полно.
Я пил кофе. Маруся наблюдала за тем, как пью. Присоединиться
всегда отказывалась — кофе ей не нравился.